Зорге дает японским властям совершенно фантастические сведения о своей мнимой работе на Коминтерн, о том, что находясь в Японии, он "вел коммунистическую работу".
Поддерживая при этом связи с сотрудниками советского посольства.
Это при том, что все его годы нелегальной работы на Востоке Москва категорически запрещала ему любые контакты с местными коммунистами. Именно из соображений, помимо безопасности разведсети, еще и опасения компрометации местных компартий.
Об этом советская сторона узнает не из официальных японских заявлений, в которых те могли бы таким образом оклеветать советского разведчика. Узнает она об этом из агентурных источников. И узнает совершенно точные факты о действительных показаниях Зорге.
Параллельно с этим обстоятельством, на всех подконтрольных Японии территориях идут аресты японских коммунистов…
На советском языке это называлось — "действия, направленные на подрыв мирового коммунистического движения". Это как максимум. Как минимум — провокаторство по отношению к компартии Японии. Разгром которой Сталин, конечно же, должен был переживать болезненно.
И в связи с этим соответственно оценивать роль во всем этом Рихарда Зорге.
Да даже и без всей этой эмоциональной составляющей. Прав совершенно Роберт Ваймант, когда подметил, что одно только согласие обсуждать вопрос о выдаче или обмене Рихарда Зорге было равнозначно, в этой ситуации, признанию Сталиным того, что Коминтерн и ВКП(б) ведут в Японии подрывную работу по свержению существующего строя.
И все это благодаря показаниям Зорге.
Так что, вопрос об обмене Зорге, действительно, не мог бы возникнуть тогда в СССР ни в какой форме.
Только, конечно, совсем не по тем причинам, что дежурно кочуют из одной публикации о Зорге в другую.
Подводя итог, рискну предположить, в свете изложенного, что вопрос о возможной выдаче Рихарда Зорге в СССР, несколько сфантазирован, по-моему.
Тогда, в шестидесятые годы.
И продолжает благополучно фантазироваться до сего дня.
ОТКУДА ЗОРГЕ ПОЛУЧАЛ ИНФОРМАЦИЮ?
Если говорить о действительных причинах, по которым Москва относилась к донесениям Зорге осторожно, то здесь, конечно же, необходимо упомянуть о его работе на германскую разведку.
Сегодня, нет-нет, да выскочит кто-то на газетные страницы с "сенсацией" — "Зорге был двойным агентом!" И начинают взахлёб мусолиться версии о его работе против СССР. Обычное дело.
Между тем, отношения Рихарда Зорге с германскими спецслужбами давно уже ни для кого не являются секретом. Известно также о том, что эти отношения были санкционированы руководством советской разведки.
Вот что сказал в своём интервью А. Фесюну генерал П. Судоплатов:
"…Трагедия ЗОРГЕ в том, что он с санкции АРТУЗОВА, УРИЦКОГО, БЕРЗИНА, КАРИНА, БОРОВИЧА (его офицер связи) сотрудничал с немецкой разведкой в Японии. Это ставило его в положение неполного доверия. Я помню документы о том, что, хотя источник из аппарата германского посла в Японии сообщает важные сведения, он не заслуживает полного доверия. Такие справки на Зорге давало руководство Разведупра еще за три года до его ареста…"
О причинах появления этой формулировки, так же, как и о её авторе, мы с вами уже говорили.
Да, безусловно, чисто психологически недоверие к разведчику, играющему одновременно на две стороны, возникает неизбежно. Но, в данном случае, такое совершенно рефлекторное отношение может иметь значение только в смысле повышенной настороженности к сообщениям разведчика. Что может привести только лишь, как это ни парадоксально, к совершенно здоровому стремлению проверить его информацию по другим источникам. Сопоставить с другими сообщениями.
Имеет также значение опасение получить фальшивку не в результате враждебных действий своего сотрудника, но от играющего против него же противника.
Поэтому, думаю, более уместно говорить не о недоверии к добросовестности разведчика. Речь идёт о вполне оправданной настороженности к сообщениям источников, из которых черпал информацию Рихард Зорге.
Я имею в виду информацию с немецкой стороны.
В связи с этим есть одно забавное соображение.
Вот Сталина обвиняют в том, что он не верил сообщениям Зорге.
Но простите. Зорге не добыл ни одного документа, где говорилось бы о нападении Германии. Да и не могло быть таких документов в германском посольстве в Токио.