Дмитрий Терехов
Рихтер и его время. Записки художника
© Терехов Д. Ф., 2019
© Оформление ООО «Издательство АСТ», 2019
Святослав Теофилович Рихтер (1915–1997)
От автора
Здравствуйте, это автор.
Итак, «Рихтер и его время».
Вы насторожились? И вы правы!
Книга для такого названия явно тонка. Но ведь любая книга о великом человеке – это еще и книга о его времени. Великие люди олицетворяют свое время. Доказывать это не нужно. Достаточно того, что мы говорим: «Пушкинское время…», «Во времена Достоевского…» и т. д.
Поэтому название книги соответствует содержанию. Но если быть точным до конца, к сему следовало бы добавить еще два слова, а именно – «кое-что»: «Кое-что о Рихтере и кое-что о его времени», но так слишком длинно и некрасиво. Положение спасает подзаголовок – «Записки художника». Согласитесь, это совсем без претензий.
Не ждите многого от рассказа художника. Художник – молчальник и потому плохой рассказчик. Он не в ладах с дисциплиной мысли и поэтому предлагает вам всего лишь «записки», то есть нечто беглое и неосновательное. Память его избирательна. Мнение его субъективно. Он затворник мастерской, узник своего воображения, хотя настойчиво уверяет себя, что свободен.
Нет профессии более несвободной, чем свободный художник. Свободный художник зависит от мнения заказчика, от мнения общества, от музейных работников, от домоуправа, от пожарного, всегда имеющего претензии к проводке в его мастерской; он зависит от дворника, которому давно надоела бумажная рвань, разносимая ветром из его окон… Словом, на художника смотрят косо. И поделом, художник – человек ненадежный. И это непоправимо.
Поэтому смиритесь с недостатками этой книги и извините автора.
Итак, рассказы о Рихтере. Но можем ли мы судить сейчас о нем с должной полнотой? Можем ли мы, рассматривая гору с двух шагов, увидеть ее сразу со всех сторон? Мы все его современники, и любое наше воспоминание неизбежно автобиографично и потому узко. Однако сейчас многие пишут о Рихтере, и это замечательно! Останутся свидетельства очевидцев, свидетельства близких. И не беда, что это многих раздражает: мол, «непохоже», «не о том!», «а это еще зачем?!». Не беда. Это все скоро останется в прошлом. Зато для будущего сохранятся драгоценные черты и подробности жизни великого человека.
Хотелось бы только вспоминать о нем не по-обывательски, а это значит – проявлять некоторое бесстрастие и не ставить перед собой задачу угодить всем.
Дмитрий Терехов 22.01.2001 г.
I. Неоконченная биография. Факты, комментарии, новеллы и эссе
Нине Львовне Дорлиак
С восхищением.
На прощанье…
Предисловие
Нина Львовна Дорлиак была моей бесценной помощницей, советчицей и судьей в работе над биографией Святослава Рихтера.
17 мая 1998 года она скончалась. Книга осталась незаконченной. Сейчас трудно сказать, как сложится судьба продолжения. Одно ясно: теперь это будет уже другая книга, ибо со смертью Нины Львовны для меня исчезли живая связь времени и чувство личного сопричастия к жизни ее великого мужа…
Мысль написать биографию Святослава Рихтера возникла сама собой. Прежде всего было желание оставаться с ним, не отпускать его в прошлое, говорить и думать о нем.
Эта работа захватила осень, зиму и весну 1997–1998 годов. В то время мы с Ниной Львовной виделись почти ежедневно.
Вскоре определились размер и тон книги. Но возникли и сомнения. Конечно, хотелось, чтобы сам рассказ был более поэтичным, нежели научным. Но поэтичное всегда субъективно. Допустимо ли вводить в биографию великого человека домысел рассказчика? Было время, когда нам казалось, что сами факты, в своей последовательности, дадут и характер, и среду – словом, воссоздадут черты ушедшего времени. Но написав так несколько глав, мы увидели: это уже не книга, не эссе, это всего лишь справка, подавляющая своими размерами.
И возник план попытаться примирить эти противоречия, поделив все изложение на отрывки: факты, комментарии, новеллы и эссе.
Уж очень не хотелось потерять строгость, это главное качество биографических рассказов! Отказаться совершенно от элементов вымысла в такой книге было невозможно.
Но следовало ни в коем случае не выдавать его за правду.
И вот все, что требовало каких-то дорисовок, догадок, предположений, было собрано в новеллы. Эти отрывки по своему звучанию, по своему устройству должны были, как казалось, принципиально отличаться от остального текста. Во-первых, им надо было придать некую личностную неопределенность. И было решено не употреблять в них имен собственных, а ограничиться лишь местоимениями. Кроме того, новеллам были предпосланы заглавия. Таким образом, мы получили род литературных иллюстраций к происходящим событиям. Это лишь воздух, лишь пространство, в котором происходит действие, однако весь сюжетный состав новелл – строго фактический. Иногда прямые воспоминания действующих лиц книги частично входили в новеллы, ибо сюжетная коллизия, поворот событий этого требовали.