Медведь зачарованно застыл перед девушкой, поводя подвижным носом и перекатывая тугие шарики мышц под розовой кожей. А Фиалка открывала зажмуренные глаза, видела перед собой розовый пульсирующий рог, втягивала воздух, грудь её очаровательно набухала, а потом кулачки сжимались, личико собиралось в гармошку - и вообще, всё тело натягивалось, как струна, дрожа от напряжения (в голове мелькнула совершенно глупая ассоциация, что некоторые с такими потугами посещают сортир), потом... потом рождался Звук, казалось, совсем не имеющий отношения к человеческим связкам и динамике, которую природа дала нам возможность выдерживать. Пожалуй, даже взлетающий истребитель производит меньше шума. На что только способен человеческий организм в экстремальных ситуациях! Нужно будет поинтересоваться, не приложила ли она руку (точнее, горло) к разрушению стен Иерихона.
Наконец Медведь не выдержал и обиженно затопал прочь. Фиалка, в очередной раз вынырнув на поверхность (открыв глаза), не обнаружила перед собой никого и... повалилась без чувств.
Итак, у нас на руках была "спящая красавица", которую не смог разбудить даже поцелуй Отвёртки, и хныкающий, потерявший руку по локоть, но передвигающийся своим ходом Гермес. Перевязал его наверное Мурло, так как остальные были в поле моего зрения, и ничем подобным не занимались. Мы безнадёжно ушли от зелёного коридора, да и при той катавасии, что началась с паузами, смысла верить прибору не было. Оставалось одно - выживать. Мы с Мурлом, конечно, старались выбирать направление, по нашему мнению соответствующее выходу, но преимущество отдавали квадратам, никем не занятым. Но совсем избежать встреч с милыми зверушками не удавалось. А так как рассчитывать на хрупкие человеческие кости и лобную крепость не стоило, приходилось выкручиваться, как я их назвал, "мозговыми атаками", благо нас было больше, чем противника, всегда находившегося в единственном экземпляре. По крайней мере, пока. Хорошо срабатывала такая тактика, когда мы с Мурлом и Чернявым (в зависимости от весовой категории животинушки подключался и Отвёртка, но он предпочитал не отходить от пришедшей в себя Фиалки), попеременно отвлекали на себя внимание. И таким образом не давали сосредоточиться зверю до перемещения нас в другой квадрат. В особо тяжёлые моменты поддерживали это действо воплями, но связки уже были безнадёжно сорваны и оставалось только хрипеть.
Ситуации складывались по разному. Убегая от кровожадного Чебурашки - этакий длинноухий прямоходящий слонёнок, мы выбрали квадрат с непонятной чёрной, бугристой кучей посредине, с проскакивающей периодически ярко-оранжевой искрой. Не успели отдышаться, как эта мерзость взорвалась тысячей тонких отростков очень болезненных при попадании. Пришлось носиться по всему ограниченному пространству, обрывая присоски. Очнувшейся Фиалке тоже довелось оживиться, а Гермесу, молча и остервенело борющемуся с этой напастью уже помогал я.
С этого момента везение окончательно отвернулось от нас.
В следующем квадрате нас ожидала высокая гориллоподобная фигура, которая сразу же схватила Отвёртку, приподняла и что есть силы швырнула об пол. Этот Кинг-Конг очень выразительно барабанил в грудь. А мы не могли отвести взгляд от тряпичной неподвижной куклы, в которую превратился наш товарищ...
Странное ощущение. Пустота? Да, такая космическая пустота, из которой рождаются чёрные дыры, Бермудские треугольники и слёзы, невзначай умывающие глаза по ночам. А что делать, когда вот этот человек уже не может улыбаться, по-дюленски топорно иронизировать, приставать к Фиалке и вообще... быть?
Слепая ярость, как нечто значительное, требующее к себе внимания, зародилось в районе пупка, сжигая внутренности и кипящими волнами докатываясь до головы. Я ещё успел услышать комментарии Мурло: "Слабые места на затылке и между ключиц", когда, рыча, бросился на эту гору мускулов.
Описать это, пожалуй, сложно. Остервенелые, скорее полные энтузиазма, чем конкретных возможностей, всей толпой - честно, я не ожидал, что абсолютно все в едином порыве (даже Чернявый поддался этому массовому психозу), с голыми кулаками, ухоженными ногтями и не всегда здоровыми зубами навалились на гориллу. Смешались в кучу кони, люди, мелькали разъярённые лица и тяжёлые кулаки нашего врага. Яростная Фиалка, повисшая на башке чудища, вместо того, чтобы грызть пресловутый затылок, в исступлении рвёт редкие волосы того... Гермес, засунувший культю в пасть, плача от боли, отчаянно долбит в грудную клетку... Мурло, мучительно задыхающийся в тяжёлых объятьях...Чернявый, словно поршень, повисший на колонноподобной ноге...
Мы завалили-таки эту обезьяну, и кто-то-таки добрался до слабого места этой каменюки, потому что эта гора мяса вскоре перестала шевелиться.
Продолжалось это действо, видимо, долго, но никто из окружающих тварей не пожелал присоединиться к нашей трапезе...
Я очумело оглядывал Куликово поле. Кроме меня "на ногах" был тяжело блюющий на коленях кровью Чернявый. Признаки жизни подавал Гермес, еле шевелясь, не в силах перевернуться на живот и незряче уставившись в потолок открытыми глазами. Остальные бездыханными телами лежали вокруг, перевитые намертво с гориллой.
Посмотрел вокруг. Все четыре соседние квадрата были заселены очередными жуткими чудовищами. Хана.
Мой взгляд упал на оголённое колено лежащей недалеко Фиалки, и я встряхнулся. С трудом выпрямил колени. Правую ногу почти не чувствовал. Левая рука плетью висела вдоль тела. Но я разогнулся и, хищно согнув правую кисть, сипло зарычал, сообщая всем вокруг, что этот квадрат мой. И хозяйничать они здесь смогут только через мой труп.
Чернявый поднял голову, безучастно посмотрел на меня и завалился набок. А я остался стоять...
Уже три соседних квадрата поменяли жильцов, а я, шатаясь, всё ещё стоял. Потом силы и решимость окончательно покинули меня, и я упал на колени. Но всё равно никто не заходил сюда... Пока я не понял, что Никто Не Может Сюда Зайти.
Связь с реальностью настолько ухудшилась, что момент появления в моём квадрате дюлей я пропустил. Увидел только склонившуюся надо мной рожу Медного. Последний выплеск сил заставил ухватиться за рукав его курточки и подтянуться.
Я приблизился к его удивлённой физии и секунду проверял на работоспособность голосовой аппарат, сверля с трудом удерживающимся взглядом, а потом выдал:
- Если не починишь моих людей... я тебя найду... и съем твою печень...
Полюбоваться реакцией на свои слова я уже не смог - отключился.
Глава 6.
Ну что, представиться ещё раз? Рик. Просто Рик. Такой себе парень без претензий (чистая незамутнённая скромность), любитель выпить (в смысле, Выпить), возведший своё занятие (для кого - хобби) в ранг профессии.
Конечно же, официальных высших учебных заведений (да и средних) у нас в стране не существует (и это огромный минус - но это уже другая история), но моих институтов, так сказать, доморощенных, я считаю, для себя - довольно-таки самокритичного парня, достаточно. Мой уровень где-то приблизительно: бакалавр - магистр; после официального закрепления этих должностей (или степеней?) я, пожалуй, займусь докторской.
Так вот, какой вопрос хотелось бы поднять (или За какой вопрос хотелось бы поднять?) в этот трудный час кристально чистой головы, незамутнённых мыслей, ровного сердцебиения и... но самочувствие всё-таки дрянное.
У каждой профессии свои издержки, так называемые, профессиональные заболевания или слабые места (хотя я считаю, что в здоровом работающем организме слабых мест не должно быть, всё крепко и надёжно - и стол, и стул, и чердак, и пятак). Просто есть люди (в отношении дюлей не знаю - не проверял), которым противопоказаны определённые виды деятельности. К примеру, не может быть племенным пусть и здоровый, но кастрированный бык. Или каким образом позировать матёрому каторжнику с двадцатилетним стажем Рубенсу для создания образа Венеры? Точно также шофёру желательно иметь четыре конечности, а мужу для начала хотя бы одну, женщине для вынашивания ребёночка - животик, а для мужчины ту же самую "грудь" для пива.