Не дожидаясь, пока утихнет фейерверк и не обращая внимания на буйство калейдоскопических пятен в глазах, я стал шарить по полу руками. И наткнулся на точно такие же суетливые пальцы соперника. Прямо какая-то сурдо любовь слепых. Пока несговорчивый партнёр не чиркнул освободившейся рукой по моей макушке, вызвав тем самым свежий пучок искр. Правду говорят: "Кого любишь, у того и голова, как грецкий орех". Из горла вывалилась новая порция рычания. Очередью. Соперник же огрызнулся одиночными, высокочастотными миномётными "Ахм! Ахм!", синхронно посвистывая вверху аккуратно укладывающей волосы рукой.
Румяновец стал приговаривать какое-то шаманское заклинание:
- Прибью!.. Прибью!.. За горло!.. Подержусь!.. Прибью!.. Прибью!.. За горло!..
Я уже начал подпадать под действие этого гипнотического речитатива, но тут вовремя нащупал знакомую рукоятку.
- Подожди... подожди... горло... не казённое... - продолжил ритм слов, параллельно нажимая на пуск. - Отдохни... отдохни... утомил... гад...
Продрал глаза. Дыхание вырывалось с хрипами и стонами, напоминая озвучку палаты для тяжело больных. Когда уже это прекратится, в конце концов! Надоело изображать спелую грушу! Я в сердцах сплюнул.
А ведь никакого оптимизма - быть мне вскорости битым всё равно. Замковый кегельбан. Ничего, разберёмся. Будут и на их улице пулепробиваемые стёкла и хрустальные лбы.
Всё ещё ощущая в теле нервную дрожь, поднялся и осмотрелся на предмет других пробуждающихся. А шевеление-то в рядах подстреленных уже наблюдалось - пришлось подстраховаться: выписать им ещё по зарядику.
Мой соперник лежал, запрокинув голову, аккурат в храповой позиции, разинув рот до такой степени, что миндалинам впору было принимать солнечные ванны. Но без звука. Только тонкие ноздри подрагивали в качестве лёгких признаков жизни. Тут мой взгляд споткнулся о какой-то посторонний предмет, выглядывавший из-под локтя поверженного. Интересно - интересно. Я не поленился нагнуться и взять эту штучку.
Красивый нарисовался трофейчик: обруч высотой в два сантиметра, диаметром как раз на голову, на ощупь тёплый, золотисто-бирюзового цвета с проскакивающей периодически подозрительной искрой. Я довольно улыбнулся - в хозяйстве пригодится и, не долго думая, напялил на голову. Мой размерчик. Состроил высокомерную рожу, наподобие патриция, вытянул руку вдоль бурящего пространство взгляда... Вылитый Юлька Трезор...
- Рик!
Тьфу ты! Из императора - да в рядового, так называемого духа, без никаких промежуточных образов. Вот так метаморфоза. Хорошо хоть программа защитной реакции на испуг - имею в виду матюги - сработала не до конца: не вышла в прямой эфир, ограничившись безопасным швелением губ.
- Ты чё орёшь? У меня нет икоты и уроки я сделал! И стул у меня регулярный. Нарушишь ещё...
- Что у тебя на голове?!
Тут я обратил внимание на её выражение глаз и жуткую бледность.
- Вот это, что ли? - прикинулся плинтусом, снял обруч и протянул ей. - Нравится? Дарю. Только не волнуйся так - сердечко выпорхнет, лови его потом. Я конечно могу попытаться сделать искусственное дыхание. Но как бы... не перестараться, - и улыбнулся непринуждённо.
Впрочем, Фиалка не отреагировала на моё игривое настроение.
- Это и есть Приз.
- Что?!
Я застыл. Окаменел. Даже при появлении гоголевского ревизора было больше движения. А внутри сотворился настоящий вокзал: прибывшие и убывающие мысли спотыкались, цепляли друг друга чемоданами, баулами, злыми и заторможенными взглядами, случайными словами.
Сколько это длилось?
- Рик!
Да что ж ты будешь делать! Болезнь артиллериста плачет по мне. Организм к воплям никак не привыкнет. Не быть мне акушером.
- Фиалка, - несдержанно бросил я, - тебе нужно отрегулировать голосовой аппарат, связки подрихтовать...
- Оглянись назад.
Два коричневых в стартовых позициях не сводят с меня глаз. Я поудобней перехватил зажигалку. У них же оружия не заметил. Очередные разведчики?
- Бери обруч, - торопливо зашептал девушке, протягивая злополучный Приз, - и беги отсюда что есть духу. Начинается американский футбол - тебе обязательно нужно пересечь ватерлинию Лабиринта, - скосил на неё глаза. - Детка, постарайся ради себя, ради команды...ради меня...
Русовцы в этот момент тоже перемигивались, хищно и плотоядно улыбаясь.
- Но... - страдальческое выражение лица, прямо лик девы Марии времён средневекового искусства.
Сейчас не до художеств.
- Бегом!!!
Команда послужила катализатором к действию не только девушке, но и противникам.
Я успел сделать один выстрел, парализуя первого нападающего, второй же влетел в меня, словно раззадоренный слепнем бык, сминая выставленную руку. Зажигалка отлетела в сторону.
Удар опрокинул на спину, копчик жалостливо пискнул, пребольно ударившись о жёсткую поверхность. Русовец пронёсся по мне, будто каток с пьяным водителем. В последний момент я вцепился за тяжёлый рифлёный ботинок, изрядно примявший мою печень, и, шипя от боли, что есть силы, вывернул его набок.
Метра полтора я ещё тащился подобно якорю, а потом русовец впечатался в стену со звуком лопнувшего спелого арбуза. И замер. Напоследок впечатав мою физиономию вторым ботинком в пол...
Глава 10.
Очнулся. И почувствовал, что что-то не в порядке. Потолок находился прямо перед глазами. И передвигался с небольшими рывками, как конвейерная лента... Понятно. Меня куда-то тащат, натужно сопя.
Я поднял руку, сигнализируя о возвращении к жизни. Если мумию можно отнести к среднестатистическому знатоку этого феномена (жизни, имею в виду).
Объектив заполнило знакомое лицо, опять-таки с некоей неправильностью: губы загнутой вверх подковкой нависают над дырочками аппетитного носика, а в районе глаз верхние и нижние веки поменялись местами, возвышаясь над бровями.
- Рик, как ты себя чувствуешь?
Жалобный голосок чуть не прорвал слёзосодержащую дамбу. Прохладная ладонь коснулась лба, и я благодарно прикрыл глаза. Что тут говорить - чувствовал я себя прескверно: белые семечки в моей голове уже были достаточно прожарены и готовы к употреблению.
- Фиалочка, где мы сейчас находимся? - язык, усиленный пудовой гирей, еле-еле ворочался. Вот тебе и бодибилдинг: работа над трицепсами говорительного органа.
- Я не знаю...
В этом месте пришлось открыть глаза, так как память начинала возвращаться ко мне, напоминая о неприятностях похождений в Лабиринте.
- В той стороне, - указала, в какой; собственно, туда вытягивались мои, - ноги, - находится линия коридора, где мы догнали дюлей с Призом...
- А Приз-то где? - встрепенулся, предчувствуя нехорошее.
- У меня.
Устало прикрыл глаза. Расстройство можно было не изображать - я и так был одной растёкшейся лужей обречённости.
- Я же тебя просил бежать что есть силы прочь из Лабиринта... - проговорил тихо, замолчал, потом уныло продолжил. - Может быть этот бардак бы уже закончился...
- Но никакой гарантии, что я свободно пройду к выходу, не было, - резонно заметила Фиалка. - К тому же, я не могла тебя бросить... - и виновато опустила голову. - Ты ведь сам сказал: своих не бросаем, - добавила с вызовом.
Что тут сказать? О преимуществе конечного результата?
К горлу подкатил ком, серьёзно надавливая на слёзосодержащий резервуар. Отчего? Будто бы всё уже могло закончиться? Или дело совсем в другом? Жгучая радость, что не бросили, не оставили... Благодарность, что ли?
- Я аккуратно, с зажигалкой, выглянула проверить, как дела у тебя, - нарушила молчание белокурая спасительница. - А там... все лежат... Издалека определила тебя только по форме. Не шевелишься... А тут слышу - кто-то приближается с той стороны. Я бегом подхватила тебя под руки - и в ближайшее боковое ответвление... - вздохнула, посмотрела на меня. - Только мы завернули, как по коридору промчался чей-то отряд, - передёрнула плечами, вспоминая. - Так страшно - я даже побоялась выглянуть и выяснить, кто это был... Вжалась в стену и стояла не дыша, пока не утих топот...