- Ладно, дядя, реки свои пожелания, - обратился я к Бланду. - А мы с товарищем будем кумекать, каким образом загаданную звёздочку с неба сымать или из Кощея смерть выковыривать, не разбивая яйца куриного.
- Так бы сразу, - Бланд ехидно ухмыльнулся и пошевелил телесами, устраиваясь поудобней. - Скажу вам честно: не имело никакого смысла бока отбивать и царапать лица неприветливыми взглядами - в любом случае должно было выйти по моему, - развёл руки в стороны, скаля зубы в наши озабоченные физии. - Есть там у вас на Земле пословица: все автобаны начинаются на окружной и возвращаются на окружную. Как бы вы не метались по лабиринту, реагируя на сигналы, опаснее доктора Павлова не встретите никого.
Он стал приподниматься. И так удивительно нам с Мишаней было наблюдать за ним, нисколько не хныкающим, полным сил и энергией старикашкой. Даже подбородок будто вырос на сантиметр вперёд, а глаза заволокло то начальственное забрало, замечающее даже не глядя нечищеную обувь и малейший пыльный непорядок на лацкане пиджака. Самое обидное - не было даже победного злорадного блеска в спокойных серо-стальных глазищах. Вот так метаморфоза. Да, а Брадобрей с Бурым нисколько не удивились.
- Всё, ребяточки, полоса вашего везения зашла в тупик - и пальцем не сможете меня тронуть, мышицы не те, тут одной лошадиной силой не обойтись, - он пошевелил плечами, и я озадаченно наблюдал, как по периметру его тела будто проскальзывает искра - еле-еле заметная, вроде отражённого солнечного зайчика, маленького такого, дохлого, и, выгибая брови дыбом, озаботился ещё более.
Сии небесные технологии мне не были знакомы. Впрочем, как и предыдущие... Тьфу ты! Короче, очередная новинка, защищающая избранных от посягательств замухрыженных алкоголиков в запасе типа меня и Мишани. В общем, думаю, имело смысл поверить на слово Бланду и не напрягать наши воробьиные бицепсы супротив страусиной голени.
- Хотелось бы вас хорошенько проучить, нашпиговать различной мудрёной и чертовски неприятной дрянью, - покачал головой с сожалением. - Но думаю оставить это удовольствие до вашего проигрыша.
Мы с Мишаней недоумённо переглянулись. Правду сказать, наши анфасно-профильные виды лица особым интеллектом последние пять минут не блистали (а также остроумием и прочими признаками хомо сапиенса) - распахнутые лузы ртов и глаз так и приманивали шары типа "своячка", так и ожидали макаронные изделия особо крупного диаметра и размера.
- Да, дядя... - непонятно к кому обращаясь, протянул Мишаня, бессмысленно щупая свои кулаки. Да и я был готов сморозить какую-нибудь глупость, типа: картечью стричь ногти - это не приглашение нудистов за полярный круг, но вовремя одумался: и сам завязну в словах, и дружбана притоплю, но тут...
Но тут кусок противоположной нашему восшествию стены отвалился напрочь, и первой в открывшееся пространство ввалилась некая амазонка в серебряных доспехах, серебристого же цвета сапожках и обруче на голове, удерживающему густые чёрные волосы, и заорала пронзительным голосом:
- Всем стоять, сидеть, лежать, не двигаться - яйца отбиваю одним взглядом.
За ней выстроилась когорта в таком порядке: ещё одна амазонка, но более округлых размеров в васильковых доспехах, квадратно-женская фигура Командирши и неопределённое количество солдат в тёмно-синем - гвардейцы Дрола.
- Рик, ты жив? Ты где? - стала оглядываться первая фигура, и я со странной смесью удивления, радости и опаски узнал этот голос. Нюра.
Но к сожалению, по причине быстрой смены картинки, мой язык прилип к нёбу, к тому же жизнь меня научила прятаться за внушительной спиной Мишани, я следил за вновь прибывшими действующими лицами буквально из-за поворота, жаль не было перископа. Поэтому Нюра не могла идентифицировать меня по ботинку, так и не нашедшему себе места в тени моего дружбана.
- Да тут заседание дома престарелых, - презрительно процедила она, грозно окинув взглядом помещение, задержав глаза на Бланде и Брадобрее, но совершенно проигнорировав застывших напротив в напряжённых позах бойцов Бланда. - Бурый!
- Ик! - ответил тот, стремительно изменяя окрас с бесконечной бледности к насыщенной томатной пасте - но такой, уже скисшей и забродившей.
- Ты чё распластался? Готовишься ко сну? Не спи, замёрзнешь! - Скривила носик. - Постельку смени - сдаётся мне, ты разлил анализы. К доктору собрался? Так Дрол тебе выпишет пилюли от головной боли. Слабительное... Где Рик?!
Я аж вздрогнул, а на лбу выступила холодная испарина - вот так люди теряют сознание от децибел. Что значит, пробудил добрые чувства, - вытер дрожащей рукой лоб, - мне от неё такое преданное внимание не нужно... Она хоть не ревнива?..
- Ик! - перебил мои суматошные размышления ответ Бурого.
- Да вот же он, - рассудительно протянул Мишаня, отодвигаясь в сторону. Но недостаточно быстро.
- А это что за умник? - пригвоздила она моего друга взглядом. - Щебечет, как глухонемой в гостях у слепого. Артикуляция фиговая - порежче движения, повнятней, а то я в вас уже начинаю разочаровываться.
- Дамочка, на самом деле вы не можете во мне разочароваться, - примирительно пробормотал Мишаня. - Но мы сейчас не в том положении, когда бы я смог парочкой шлепков по мягкому месту выбить из вас раздражение и разочарование, аки пыль, и пробудить иные чувства - не менее веские, но более вдохновенные. - Передохнул после речи, на которую Нюра не смогла соорудить ни одного словесного бутерброда, хотя ротик её так и открывался и производил жевательные упражнения. Но заинтересованность у неё по отношению к Мишане появилась. Жить будет мой дружбан. Не знаю, правда, в качестве какого органа. - Вот же он, - и отточено ткнул большим пальцем правой руки себе за спину (поработал-таки над произношением!).
Но показал и отодвинулся вновь недостаточно быстро - я успел пригнуться и уменьшиться в размерах ещё больше. Лицо объявившейся рядом Люси, ещё не имевшей никакие виды на Мишаню, медленно, но верно наливалось вишнёвым компотом.
- Ик! - вставил своё веское слово в разговор Бурый. Бедняга руками затыкал себе рот. Но к сожалению бесконтрольный, неуловимый "ик" по партизански пробирался к запасным выходам из организма и с недвусмысленной пиротехникой являл себя миру.
- Однако, - пробормотал я тихонечко и... был услышан.
- Рикушка! - сестринское стереозвучание спрессовало мои барабанные перепонки вместе с ушными раковинами где-то внутри моего кумпола (или колокола?). - С тобой всё в порядке?!
За грудки я был приподнят над землёй (Командирша постаралась), засучил ногами, а из района рта выдавился нечленораздельный хрип, долженствующий означать, что у меня всё нормально. Воротник, натянутый вверх умелою рукой туго перетягивал гортань, отчего моя фотогеничность (я так подозреваю) стала испаряться прямо противоположно прибывающей к голове и выдавливающей глаза крови.
Наконец-то Мишаня понял, что у меня не всё в порядке, что, так сказать, дыба - это ещё не совсем любовные объятья, и до удовольствия нужно подождать, пока палач промажет мимо лица и попадёт себе по пальцу. Топором.
- Хух, - свернувшись пополам, я с трудом пропихивал кислород в лёгкие и мысленно костерил собравшихся вокруг меня соболезнующих дамочек, поднявших такое квохтанье, что хотелось расправить крылья и прокукарекать отбой. - У меня всё отлично, лучше не бывает, - выдавил столько яду, сколько могла себе позволить перекошенная физия.
- Так отчего... - попыталась задать наводящий вопрос Командирша.
- Потому что ваш грёбанный Замок - это один сплошной испорченный телефон, - продолжил язвительно, максимально натягивая губы на дёсны. - С одной стороны в трубку говорят: "Спокойной ночи", с другой же стороны уже, извините, пердёж.
- Но зачем... - захотела что-то уточнить Люся.
- А это у нас мальчишник такой на перекуре, - красноречиво обвёл руками помещение. - Это мы так торчим, тащимся... То есть балдеем, - задумался на секунду, заставив не на шутку напрячься лицевые морщины, - в общем, отвисаем, зависаем и провисаем.