- Может тогда... - попыталась спросить Нюра.
- Конечно катитесь по домам, спальням, диванам, матрасам и гамакам! - воскликнул ожесточённо. - И вообще, это что, допрос?! - и гневно топнул ножкой.
Повёл глазами по сторонам и наткнулся на озабоченное лицо Мишани. Его пережевательный интерес фиксировался, к сожалению, не на моей персоне, а на... Ну, конечно, вы правы! На сестрицах, облегающие доспехи которых с премиленькими амбразурами и прочими стреляющими наповал вентиляционными отверстиями могли сразить не только моего дружбана, но и, скажем, какого-нибудь доходягу, в силу канализационной специфики работы, совершенно забывшего цвет нежного женского десерта. Типа меня. М-да, эрек... то есть реакция вполне прогнозируемая, тем более механизм продолжения рода, а также удовольствия у Мишани в отличие от меня всегда наготове, смазан и упакован, а периодически - практические занятия только добавляют сноровки и улучшают качество попадания в десятку. А также в девятку и молоко - по желанию.
Не знаю, касалось ли его внимание Командирши, но это меня уже не столь волновало. Будто цунами, торнадо и все смерчи вместе взятые, ко мне приближалось то капризное состояние, предвидя которое опытные мамаши вставляют в уши беруши, скотчем фиксируют улыбки, а на руки одевают облегчённые боксёрские перчатки. Чтоб не прибить. И я, будто наблюдая со стороны, всё это понимал. Но ничего с собой поделать не мог... Ну, просто жуть, как хотелось покапризничать, попищать требовательно в высоком регистре, поныть, потопать ногами... Иногда это так волнующе и приятно. Не для окружающих.
Но, видимо, не судьба была мне развлечься. И то сказать, итак уже длительное время безнаказанно и, честно говоря, совершенно бездарно занимал прямой эфир и купался в прожекторах съёмочной площадки. Зритель подустал, и в тот момент, когда я уже был готов разразиться очередным словесным поносом и прочим кефиром, раздался рассудительный голос:
- Ребята, может эту семейную сцену завершите без нас?
Этим наглецом, прервавшим рождение очередного кинематографически - литературного шедевра, а также последующее общение с Оскаром, Нобелем и прочими Грэмми был Брадобрей. Совершенно честными, не по детски зелёными глазами он умолял избавить нас от своего присутствия. Или себя от нашего - уж больно, видимо, отсидели мы ему мозги.
- Мне инфаркты не позволяют присутствовать при таких... душещипательных мероприятиях - издержки профессии...
- А, извините, кто вы по профессии? - уточнил Мишаня.
- Архивариус Бланда, а по совместительству врач - скандалист, улаживающий (или укладывающий?) и устраивающий эти самые профилактические процедуры для оздоровления отношений между пациентами... - закатив глаза, он прервал своё монотонное бренчание и пристально посмотрел на Мишаню. - Визитку дать?
Тот испуганно отшатнулся и отрицательно покачал головой.
- Ну уж нет. Я как-нибудь сам...
- Так вот, и сердце слабое (хоть недавно его менял), и зрение подводит - не вижу на ваших страдальческих лицах гримасы страдания и маски решимости, и слух уж не тот - больно много фальшивых ноток чую - пора, видно, аппарат слуховой менять... да и ноздри - кстати сказать - совершенно новые, практически с завода, ещё в смазке, а не ощущают тот грозовой запах, сопровождающий эти волнительные сцены, прошибающие слезу не у одной домохозяйки...
- Вот я те хобот щас сверну, зануда, - недовольно проворчала Люся... Кто бы ожидал? Но сестрицы, я вам скажу, ещё тот динамит... Зря я им понравился. - Сверкаешь тут своими ноздрями новыми, будто на приёме у лора. Как бы не получилось раскошелиться на новый организм.
- Это почему? - удивился Брадобрей, вроде не углядев в лице пышной и мягкой блондинки никакой агрессии.
- Не почему, а как, - наставительно уточнила та. - По винтику - на детали. Знаешь такую игру - конструктор? - спросила ехидно и продолжила вслед взлетевшим озадаченно бровям Брадобрея. - Когда из деталек конструктора нужно собрать какой-то механизм. Только в твоём случае, это вначале разобрать, а потом уже - при желании - собрать. - Усмехнулась ещё шире. - Вот только при сборке почему-то частенько остаются лишние детали. Хорошо, если это не столь жизненно необходимые, вроде второй почки или селезёнки. А вот если забудем вставить прямую кишку, а? Это же моментальный внутренний прорыв канализации!
- А вы попробуйте, - вкрадчиво подначил Бланд и иронично сверкнул лысиной.
- И попробуем! - грозно вступилась за сестру Нюра.
- И попробуем! - гаркнула Командирша, словно отрезала приказ, и вся когорта дроловских солдат сделала шаг вперёд.
- А маникюрчик не обтреплется? - тихо уточнил Бланд, выстраивая губы в презрительную кривую, и его дюли тоже сделали шаг нам навстречу.
Бурый, затравленно поглядывая по сторонам - он-то ведь завис между двух лавин, между Сциллой и Харибдой, на случай возможного срыва этих лавин, по тихому уползал вдоль линии фронта в сторону. Но не успевал, явно не успевал, и от этого его озабоченный загривок торчал, словно у испуганного кота.
- А не обтреплется! - ликующе объявила Люся, запуская ноготки в пышную шевелюру Брадобрея.
- А не обтреплется! - провозгласила Командирша, принимая позу борца (или борцыцы?) сумо.
- А зубки на асфальте не хотите оставить? - ещё тише спросил Бланд. Он уже откровенно смеялся. Вот уже баталист хренов - тут юшку кровавую будут скоро добывать, а он вроде в партере сидит и руки потирает в предвкушении зрелища чудесного мордобоя. Каким-то образом собирается отсидеться в стороне?.. А!
Но это я уже не успел додумать, как и не успел дослушать руладу Бланда - не сомневаюсь, подстёгивающую стороны как надо, покруче магнита... потому как началось. Снежная лавина. Одна сверху, другая снизу. Какая из сторон где - это пусть Кама Сутра решает - у них самые лучшие специалисты по анатомии.
О, вот оно яркое, яростное зрелище, под общим названием - свалка. Это не картинные, эстетически оформленные инструкторами поединки, когда оператор правильно выбирает свет, а режиссер заставляет пошире кривить лица. Тут сопли и слюни так и летают навроде маскировочной сеточки, тут твою физию трое будут ровнять об пол, как это сейчас делали бландовцы с гвардейцем Дрола. Но тут бдительная Командирша поспешила на помощь подопечному, словно ледокол в тундру, наступив другому, раннее упавшему гвардейцу на руку, также совершенно случайно заехав локтём в бок запрыгивающей на огромного бландовца Нюре.
Мы с Мишаней переглянулись, понимающе кивнули друг другу.
- Пора делать ноги, - беззвучно и синхронно зашевелили губами, ибо в сотворившемся визге и оре и при огромном желании сложно было что-то донести до непонимающего собеседника, встали спина к спине и пригнулись.
Вот так, в образе восьмиконечного насекомого мы и пробирались к выходу, давая по шапке всем, кто сунулся к нам: и чужим, и своим. Как говорится, получали и сами, но что скажите, вы сможете противопоставить лягающейся зебре в квадрате? Вот то-то. Естественно, шишек нам набили тоже изрядно, но главное - мы вывалились из рычащего клубка и, старательно огибая мутузящих друг друга одиночек, потрусили к выходу.
Теперь можно было и вздохнуть с облегчением, смакуя и переваривая удивительные фрагменты выездной сессии бландо-дроловского цирка, как то: убегающая и истерически ржущая Люся с какой-то мочалкой в руках - и гонящийся за ней, ужасный и пунцовый Брадобрей; рычащий Бурый с перекошенной физией в роли берсерка: отчаянно зажмурив глаза, он суетливо, но молниеносно двигался в кругу пяти бландовцев, несказанно их озадачивая - пока что от оплеух страдали они сами; Командирша, увешанная тройкой противников, раскручивает пружину копьеметательницы, и последнее: яростная Нюра, истратившая всю батарею своего оружия и теперь посредством пресловутых когтей и зубов пытающаяся добраться до неприкасаемого, прекрасно себя чувствующего в некоем защитном коконе и отчаянно смеющегося со всей атрибутикой довольного человека: торчащими в разные стороны зубами и слезами Бланда... Вот, гад, таки вышло по его.