На мое приглашение Оскар ответил не сразу. Сначала подумал. Из-за дурацких темных очков я не видел, о чем он думает. Наверняка ему было неловко соглашаться. Ну, так сам и виноват. Он-то мог оказаться в телевизоре. Его папе, так он рассказал мне в больнице, ужасно хотелось, чтобы сын поучаствовал во всех возможных ток-шоу. Скорее всего, из-за денег. Но Оскар уперся. Я не цирковая лошадь, возмущенно фыркнул он. А я просто кивал. Смотрел на его зубищи и думал, что очень даже напрасно. Он мог бы выступить даже в «Кто хочет стать миллионером?». И с его-то одаренностью этот миллион там точно взять!
– Ладно, – сказал он наконец. – На Вики есть палатка с мороженым. Это недалеко.
– На какой еще Вики?
– На площади Виктории-Луизы. Это такая принцесса была. Ее все называют просто Вики.
Перед тем как перейти улицу, он вытянул шею и три раза очень внимательно посмотрел в обе стороны. В первый раз вокруг не было ни одной машины. В третий тоже.
– Никого нет, – сказал я.
Оскар не ответил и зашагал через улицу. Да так быстро, что рюкзачок на спине запрыгал как бешеный. Я бы не удивился, если б он еще и вверх посмотрел: не падает ли с неба какой-нибудь самолет.
В самом центре площади Виктории-Луизы стоит большой и суперски красивый фонтан. Струи бьют на много метров в высоту. Бортик закругленный и низкий, и на нем очень удобно сидеть. Вокруг во всех направлениях разбегаются узкие дорожки со светлым гравием. Есть газоны и много скамеек. По краям площади стоят высокие деревья, а в их тени – рестораны.
На скамейках сидели мамаши, рядом играли малыши. А некоторые люди просто лежали на травке и наслаждались солнышком. Палатка с мороженым обнаружилась на краю площади. Когда мы с Оскаром к ней подошли, продавщица посмотрела на нас и сощурилась. Можно было подумать, что ей нужны очки. Но я-то сразу понял: просто у нее плохое настроение. Наверняка она злится, что приходится мерзнуть в холодной палатке, когда на улице солнце. Возрастом она была примерно как мама. И тоже блондинка. Хотя всего вполовину маминой блондинистости. И даже на четверть не такая красивая.
– Добрый день, – сказал я. – Нам две порции, пожалуйста.
– В стаканчик или в вафельный рожок? – спросила продавщица очень нервным голосом. Я примерно так же себя чувствую, когда приходится смотреть передачу про народные песни у фрау Далинг.
– В рожок.
– Сколько шариков?
– Много.
Она закатила глаза, взяла очень большой рожок, выудила из миски с водой выскребалку-ковырялку для мороженого и нетерпеливо ей защелкала.
– Пожалуйста, шарик шоколадного, – сказал я. – А потом еще один. Шоколадного.
Она молча плюхнула два шарика в рожок и выжидающе посмотрела на меня.
– Пожалуйста, еще один.
ПЛЮХ!
– И еще.
Теперь глаза у продавщицы сделались совсем узенькими. И рот тоже.
– Мог бы сразу сказать, что тебе надо четыре шоколадного!
– Мне надо пять.
– Может, тебе лучше винтики в голове подкрутить, а, малыш? Желательно штук пять!
Нет, ну вообще! Я сжал губы. Аппетит от такого пропадает начисто! Я же не знал заранее, сколько мороженого мне захочется. Иначе сразу бы так и сказал.
В рожок приземлился пятый шарик шоколадного.
– Ну, всё, что ли?
– Спасибо.
– Спасибо, всё или спасибо, еще?
Я без слов вытянул руку и взял свой рожок. Вот ведь вредина какая!
Продавщица приподнялась на цыпочки, перегнулась через прилавок и посмотрела вниз на Оскара.
– Ну, а мы уже умеем считать до пяти?
– Мы умеем даже до семи, – сказал Оскар любезно. – Пожалуйста, в стаканчик. Клубничное, фисташковое, тирамису, ванильное, карамельное, лимонное, клубничное.
Мороженщица захлопнула рот и тихо скрипнула зубами – перед тем, как снова его открыть.
– То есть клубничного два раза?
– Да, но один шарик должен лежать в самом низу, а второй – в самом верху. И если можно, чтобы лимонное не касалось фисташкового. А ванильное – только если… В нем есть искусственные ароматизаторы?
– Сколько угодно, – продавщица улыбнулась очень злобно. Будто хотела сказать «да уж достаточно, чтобы потравить детей, которые так жутко действуют мне на нервы».