Фрау Далинг поставила соленые палочки в стакан, а его — на стол рядом с ленивчиками. Потом включила телевизор. Перед фильмом мы всегда смотрим новости: сначала берлинское «Вечернее обозрение», потом новости по первому каналу. Фрау Далинг по уши влюблена в одного диктора из «Вечернего обозрения». У него глаза коричневые, как у плюшевого медвежонка, зовут его Ульф Браушер, и фрау Далинг считает, что он потрясающий. Недавно она снова заходила к маме «принять но глоточку» и сказала, что считает его чертовски сексуальным.
Сегодня красивые коричневые глаза Ульфа Браушера смотрели очень серьезно, потому что в «Вечернем обозрении» речь шла, естественно, о Мистере 2000 и освобожденном ребенке из Лихтенберга. Его родители не захотели давать интервью, поэтому показывали только фотографии других детей, которые каждый житель Берлина давно уже выучил наизусть по газетам и ящику, два мальчика и две девочки, все не старше семи лет. На фотографиях они улыбаются, даже маленькая София из Темпельхофа. Дети вообще-то всегда выглядят симпатичными, даже когда они страшненькие, но маленькая София — исключение. Ее всем известная фотография не очень четкая, но даже на ней видно, как близко посажены у Софии глаза, а лицо совершенно плоское, как луна. Губы тонкие и почти такие же бесцветные, как тонкие брови, белокурые волосы слипшимися прядями свисают на плечи, а одета она в какую-то помятую темно-розовую футболку, к тому же обляпанную — с большим красным пятном от клубничного соуса или чего-то в этом роде. Над теми, кто так выглядит, в школе очень любят насмехаться и издеваться. София была второй жертвой похищения Мистера 2000, и мне ее жалко больше всех. Я знаю, каково это — когда другие все время над тобой издеваются, потому что ты не такой, как все.
Ульф Браушер объявил, что следов похитителя обнаружить все еще не удалось, и стал рассказывать дальше про политику. Фрау Далинг рядом со мной фыркнула.
— Вот если бы у меня был адрес этого парня!
— Ульфа Браушера?
Его имя я смог запомнить, потому что его часто высвечивают внизу на экране. Хотя вообще-то память у меня довольно-таки дырявая, и дырки эти довольно большие.
— Не-е-е, АЛЬДИ-похитителя.
Фрау Далинг засунула в рот половинку помидора.
— Я бы с большим удовольствием лично послала ему приглашение забрать кого-нибудь из Кесслеровских безобразников. Для родителей это было бы страшно только наполовину, уж поверь. В любом случае у них остался бы в резерве еще один ребенок, который выглядит точно так же.
— Что значит — в резерве?
— Про запас.
Проблема с иностранными словами в том, что часто они значат что-то совсем простое, но некоторым людям нравится выражаться сложно.
За половинкой помидора последовал огурчик. Послышался хруст — фрау Далинг его жевала. Потом облизнула пальцы.
— Во всяком случае, это не считалось бы потерей, если хочешь знать мое мнение.
Она снова фыркнула.
— Хуже этих горлодеров в доме никогда никого не было!
— А по-моему, Фитцке хуже.
Она махнула рукой и вытащила из стакана парочку соленых палочек.
— Ах, да он просто симулирует. Еще ленивчик, Рико?
СИМУЛИРОВАТЬ
Это значит «строить из себя». Конечно, здесь целых три слова, чтобы объяснить одно. Но в них всего-навсего на одну букву больше! В общем, можно было сразу сказать так, чтобы всем все тут же стало понятно.
Я цапнул ленивчик и кусочек огурца. Фрау Далинг жевала соленую палочку, но вдруг взяла пульт и выключила у телевизора звук. Показывали Берлинский собор и несколько строительных кранов, но пояснений слышно не было. В гостиной воцарилась тишина. Фрау Далинг смотрела прямо перед собой и не шевелилась. Глаза у нее были чуточку подернуты слезами. Я следил за ней искоса, осторожно пережевывая ленивчик и огурец. Это всегда немножко жутко, когда на нее наваливается серое чувство.
— Что? — сдавленным голосом сказала фрау Далинг через некоторое время, не поворачивая головы в мою сторону.
— Вы могли бы иногда куда-нибудь ходить, — сказал я.
— Сам придумал или твоя мать?
— Сам.
Идея была мамина. Если ты необычно одаренный, то гляди в оба — ляпнешь что-нибудь, чего от тебя никто не ожидает, а потом не успеешь оглянуться, как люди решат, что хотя ты хвастун и врушка, но на самом-то деле вовсе даже не глуп. И ка-а-ак начнут задавать всякие задачки по арифметике и так далее! Но все-таки я не настолько тупой, чтобы не знать, отчего бывает серое чувство. Оно приходит, когда человек одинок, а с другими людьми можно ведь встретиться, только если выходить из дому или найти себе кого-то в Интернете. Я понятия не имею, сколько лет фрау Далинг, наверняка уже около пятидесяти. Но все равно, должен же найтись еще кто-нибудь, кому понравятся ее ленивчики. Хотя у прилавка в Карштадте подходящий для нее мужчина еще не появился.