— Голодна?
Хоть мазохистской меня назовите, но от его вопроса мне захотелось сжать бедра. Кивнув, я обошла кровать и уселась на краю.
Мышцы обволакивали его руки, а чернила татуировок покрывали их черепами и словами, написанными рукописным шрифтом. В них не было преувеличений и низкопробности, они были мастерски нарисованы таким образом, что придавали его внешности образ плохого парня. Черный, разозленный скорпион с красными глазами, выполненный трайблом, покрывал плечо на бугре мышцы, а его жало поднималось по правой стороне шеи парня. Я не могла прекратить думать о том, как скорпион поражал свою жертву прежде, чем поглотить ее, что напомнило мне о поразительных глазах Ника. Опасный яд в одном взгляде. По мере его приближения маленькие белые шрамы открывались взору под чернилами, словно он пытался скрыть их.
Черт возьми, он выглядел хорошо. Действительно хорошо.
Что со мной было не так? Этот парень похитил меня, привязал к кровати и направил на меня своего бешеного громадного пса.
И в то же время, в параллельной Вселенной, кто-то мог бы сказать, что он спас меня от моего психопата мужа, кормил меня из своих рук и назвал мне свое имя. Принадлежало оно ему или нет, на самом деле не имело для меня значения. Он также не привязывал меня к кровати в течение двух дней, не то чтобы я подсчитывала плюсы и минусы.
Позади него Блу лежал снаружи двери моей комнаты, словно между нами существовал воображаемый порог. Хорошо. Я наделась, что у него случится припадок, если он пересечет его.
Ник передал мне тарелку, скрылся в ванной и включил там кран. Выключив его, он появился через несколько мгновений, вытирая руки, и забросил полотенце на плечо. Боже правый. Он оперся на дверную раму, а я закинула ногу на ногу от страха перед тем, что если встану, то подо мной останется мокрое пятно на кровати. Мужчина бил любые былые стандарты, когда-либо созданные в моей голове, о том, как должен выглядеть представитель мужского пола.
Скрестив руки, он посмотрел через плечо и обратно на меня.
— Мне стоит предположить, что под этим платьем на тебе ничего нет?
Серьезно, какого черта со мной не так, если мои соски затвердели, словно по щелчку пальцев от его вопроса?
— Я отказываюсь носить грязное белье. Пленница я или нет, у меня есть стандарты. — Бум. Поспорь с этим, мистер. Новая я отказывалась принимать чье-либо мнение.
Он дернул головой в мою сторону.
— Ты оторвала кусок платья?
— Оно запутывалось в ногах.
Он сдернул полотенце с плеча и бросил его куда-то в ванную.
— Тебе не нужно расхаживать здесь без белья.
— Это заставляет тебя нервничать? — Смело, Обри. Очень смело.
В ответ ледяные голубые глаза уставились на меня.
— Если ты думаешь, что, соблазнив меня, получишь свой билет на свободу, леди, ты ошибаешься.
— Обри. Меня зовут Обри. Свое «леди» оставь для барышень за шестьдесят. Ник, — я дернула головой. — Это твое настоящее имя, или то, которое ты предлагаешь всем своим жертвам, чтобы они почувствовали себя особенными на минуту, прежде чем ты перерезаешь им глотки?
Слегка дернув подбородком, но достаточно, чтобы утвердить свое доминирование, он уставился на меня, медленно проводя языком по зубам, и, боже милостивый, от этого мужчины мои женские части пришли в восторг.
— Думаешь, я хочу перерезать тебе глотку?
Я пожала плечами на это.
— Просто предположение, разве что ты не чувствительный тип под всеми этими татуировками и мышцами. — В мгновение, когда его глаза сузились при взгляде на меня и он, казалось, изучал мое лицо, я украла возможность пресечь его потенциально резкий уход и прочистила горло. — Я могла бы воспользоваться душем? Я пыталась помыться в раковине, но она немного покосилась.
Подергивание на его щеке показалось мне его попытку улыбнуться.
— Душ, значит.
— Да. Даже не предполагаю, что у тебя есть запасная бритва. — У меня сложилось ощущение, что ее у него нет, но этот мой комментарий позволил мне сосредоточиться на щетине на его щеках. Некоторые парни просто не могли достичь такого вида. Либо слишком много волос, либо неровные линии, что только делало их похожими на бомжей. Каждую минуту Ник предлагал мне черты, достойные каталога.
Перестань. Он — похититель. Ради всего святого, прекрати.
Он вскинул бровь, а его взгляд опустился на мое запястье, откуда шрам просто взывал, чтобы на него посмотрели.
— Н… не для этого. Обычно я использую воск, но через несколько дней я буду выглядеть, как Йети. Если ты все-таки решишь убить меня, я хотя бы сохраню свое достоинство.
Он подвигал челюстями из стороны в сторону.
Рехнуться можно, чувак. Да смейся же!
— Что-то еще? — он спросил так, словно его раздражало то, что ему внезапно придется организовать душ и бритву.
Ага, и новое белье, подушку помягче, какие-нибудь носки, чтобы разгуливать здесь, бутылку вина, какого черта хочется попросить так много?
— Бумагу и карандаш для рисования. И, может быть, книгу?
— Книгу? — эхом отозвался он.
Я подняла обе ладони вверх, изображая взмах крыльев бабочки, высмеивая таким образом процесс открывания и закрывания книги.
— Ну, знаешь, ту, которую читают. Слова на страницах. Какой-нибудь сюжет. Книга.
— Какая книга? Один из тех романов про вампиров и оборотней?
Его смех — неважно притворный или нет — застал меня врасплох, и впервые я заметила, что за его идеальными, постоянно находящимися в ухмылке губами, у него были прекрасные белые зубы, которые делали его улыбку достойной восхищения в сочетании с ямочками на щеках.
Ямочки. Едва ли они вписываются в портрет темного и отвратительного похитителя.
— Я не привередливая. Меня даже можно назвать весьма ненасытным читателем. До тех пор, пока книга занимает мое внимание. Классика тоже подойдет.
Ник замер, отвел глаза в сторону, и не сказав ни слова, покинул комнату.
Блу поднял голову, когда тот прошел мимо, словно собака не поняла такого резкого ухода.
Нахмурив брови, я уставилась ему вслед, прокручивая последние несколько секунд нашего разговора в голове, и задаваясь вопросом, что я сказала не так.
Спустя несколько минут парень вернулся, неся в руках книгу, чья обложка выглядела пыльной и потертой. Он передал ее мне и сделал шаг назад, снова скрестив руки.
«Гроздья гнева».
— О, боже мой, это же первое издание! — Я перевернула книгу в руках, восхищаясь реликвией. — Она была одной из моих любимых в школе.
— Тебе нравятся старинные книги?
— Да, — ответила я, открывая книгу и вдыхая запах старых страниц.
— Ты всегда их нюхаешь? — После моего кивка, он кивнул в моем направлении. — О чем она?
— Ты никогда не читал «Гроздья гнева» в школе?
Так и оставшись со скрещенными руками, он прислонился к дверной раме.
— Я недолго ходил в школу. Бросил, когда мне исполнилось шестнадцать.
— Бросил школу? Почему?
Он пожал плечами.
— Не мое.
— Похищение несет больше надежд на будущее, да? — Я прижала книгу к груди, ожидая ответа.
— Мне нравились компьютеры. Игры. Я любил складывать пазлы. Занимался графикой и сюжетами для игр.
— Это звучит… — Странно. — …невероятно. — Он не производил впечатления компьютерного гения, постоянно носившего черную водолазку. — Что случилось? Почему не последовал по назначенному пути?
— Дерьмо случилось. — Ник выпрямил спину, словно я вновь ступила за запрещенную территорию.
Чтобы не рисковать вызвать его молчание, я опустила взгляд на книгу.
— Она о семье Джоуд, которая теряет все и путешествует от Оклахомы до Калифорнии в поисках лучшей жизни. По дороге они встречаются с вызовами, потерей, страданиями, болью. Они понимают, что того, что они считали лучшей жизнью, не существует. Том Джоуд заканчивает тем, что убивает двоих полицейских, которые убили его друга, и скрывается. Плохие события продолжают приключаться с его семьей, и среди всего этого они борются за свое выживание.