Ник довел меня до слез, но не моей болью, а своей. Я ощущала это в себе по тому, как отчаянно он двигался сначала и насколько мучительно после. Беспокойное ощущение того, что все могло закончиться прямо там, сражалось с осознанием, что перед нами была вечность. Даже после того, как он осуществил свою месть и выжил, его боль все еще ощущалась. Я поняла это страдание, потому что чувствовала его сама. Несмотря на смерть Майкла, несмотря на то, что я была наконец свободна, в моем сердце все еще горело томящееся желание. Это была сокрушительная боль, которую могла успокоить только любовь. Мне нужно было успокоить сердце Ника, исцелить его, отдав ему свою душу, боль, часы, минуты, секунды, в которые я чувствовала себя мертвой без него. Он был мне нужен, чтобы познать безумие внутри меня, которое расцвело из-за его исчезновения.
— Ты нужна мне. Дай мне больше, Обри. Все, что у тебя есть.
Давление сжимало мой живот с каждым ударом его члена, который облегчал боль внутри меня.
Он вышел, снова повернул меня на спину и поцеловал, прежде чем скользнутьназад в меня.
Я перекатилась на него сверху, ногти впились в его грудь, разрывая плоть. Набросившись на него ртом и не размыкая поцелуй, я потянула за его губу зубами и прикусила. Он вернул дикость жестким, властным поцелуем, потянув меня за волосы. Мы превратились в спутанные конечности, царапались, кусались, ударялись. Уничтожали друг друга. Я не могла насытиться им и молилась, чтобы не кончить, потому что не хотела, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Я хотела трахать его, пока не ослабну, не останусь избитой, разбитой кучей ничего иного, кроме как мягких костей.
Его пальцы вонзились в мои бедра, пока я объезжала его. Моя грудь подпрыгивала с каждым жестким насаживанием на его член, и, подняв голову с подушки, Ник сомкнул свой рот на моем соске.
Мой желудок сжался, когда боль пронзила чувствительную плоть. Грань пошатнулась, мышцы воспламенялись все сильнее и сильнее.
Он потянул меня назад на себя, вцепившись пальцами в плечи, вжимаясь в кости, когда направлял меня вверх и вниз, вверх и вниз. Врезаясь, врезаясь, врезаясь.
Я выкрикнула его имя. Мольба? Казалось, она стучала в небеса, некоторое время умоляя впустить ее, прежде чем упала назад на землю.
Иголки помчались по моей крови, и его горячее семя выстрелило во мне, пока я снова и снова кричала его имя, а его проклятия отскакивали от стен.
Он сжал ладонями мои щеки, страсть загорелась в его глазах, дыхание дрожало от его освобождения.
— Я люблю тебя, Обри, — сказал Ник осипшим хрипом, прежде чем его губы обрушились на меня. — Мой красивый маленький огонек.
Я улыбнулась.
— Я тоже тебя люблю.
Скользкий слой пота, крови и спермы покрывал наши тела на влажных простынях, где мы уничтожали друг друга. Счастливо уничтожали друг друга в течение нескольких минут.
— Мне стоит наказать тебя за то, что ты делаешь с моим телом, — его хриплый голос защекотал мне ухо, и он рухнул рядом со мной на кровать, привлекая меня к себе. — Но я не смог бы причинить тебе боль, даже если бы попытался.
Наши безумные вдохи, наконец, замедлились, он соскользнул с постели и протянул мне руку. Он мог бы направить меня прямо к краю скалы, и я бы последовала за ним. Мне было все равно — мне нужно было снова почувствовать его тело напротив меня, поэтому я взяла его за руку.
Подводя меня к ванной, он бросил несколько лепестков мыла в белую антикварную чашу на деревянной подставке прямо снаружи душа. Внутри он повернул кран с водой и притянул меня к своему телу. Пар смешался с теплым ароматом тикового дерева, и вода в сочетании с его руками погрузила меня в транс, пока он мыл мое тело. Стекло кабинки, в отличие от остального стекла в доме, было матовым, но складывалось ощущение экзотического уличного душа с потоком лунного света, а свежий воздух смешивался с паром.
Живой. Он, черт возьми, живой. Я могла бы прокричать слова, которые танцевали у меня в голове. Больше не одна. Месяцами я мучила себя мыслью о том, что мне придется воспитать ребенка в одиночку. И я бы это сделала. Мой мир наконец ощущался цельным. Завершенным.
— Часть меня все еще чувствует, что я сплю, а ты на самом деле не здесь, — я закрыла глаза, когда он массировал мои волосы.
— Я на самом деле здесь, — щипок, что пришелся мне на сосок, заставил меня завизжать, и я потянулась назад, чтобы ударить его по бедру. Когда он обнял меня, я почувствовала себя маленькой рядом с ним. — Мне жаль, что я упустил столько возможностей посмотреть, как ты принимаешь здесь душ.
— Вечеринка каждую ночь. Все эти грязные мысли я держала при себе. Вполне уверена, что Матэусу понравилось шоу.
Его руки напрягались вокруг моего тела.
— Кто такой Матэус?
— Семидесятилетний сторож на острове.
Напряженность ослабела.
— Я убью его, — ответил он с улыбкой в голосе.
— Мистер Райдер, вы ревнуете?
— Только когда дело касается тебя, — он куснул меня за ухо и провел руками по моему телу. — Скажи мне, чего ты хочешь, Обри. Чего бы ты ни потребовала, я дам тебе это.
— Тебя. Чего же еще?
— Я твой, — его голос стал мрачным. — Но иногда я... сложный. Прошло много времени с тех пор, как я делился чем-то с женщиной. Я не хочу возвращаться к старым привычкам, но ты стала моей зависимостью. А мои пристрастия, как известно, уничтожают меня.
Я повернулась в его объятиях, чтобы посмотреть на него, мои глаза оказались на уровне татуировки на его груди.
— Я не хочу легкости и отсутствия проблем. Я хочу любви, которая делает меня чертовски сумасшедшей и иррациональной. Я хочу утонуть в ней и никогда не возвращаться за воздухом.
И я говорила это серьезно. В нашей любви не было ничего нормального или типичного. Нам нужно было быть одним горячим безумным хаосом за все, что мы выстрадали, но так же, как цветок вырастает от слез, упавших с неба, наша любовь росла от боли. Она расцвела во тьме и выросла со временем.
Я поцеловала его руку, крепко обняла, этим утверждая, что я принадлежу ему. Опустив взгляд, я проследила за очертанием его татуировки.
— Потерять тебя было пулей прямо в мое сердце.
— Я обещал, что вернусь, — он приподнял мой подбородок пальцем, и наши взгляды вперились друг в друга. — Я всегда выполняю свои обещания.
— Тогда обещай мне вечность.
Схватив меня за волосы, Ник отклонил мою голову назад, оставив дорожку поцелуев по моему горлу, пока не достиг моего уха.
— Обещаю, — прошептал он.
— Я люблю тебя.
— Я полюбил тебя первый, — поспорил он.
— А я люблю тебя в два раза больше.
— Туше, — улыбка коснулась его глаз — этой сверкающей лазури, по которой я так сильно скучала. — Ты не должна была становиться моей, Обри. Но я возьму тебя. Всю тебя. — Его рука ласкала мой живот, и, опустившись на одно колено, он поцеловал мой пупок. — И любой ублюдок, который попытается отнять у меня хоть кого-нибудь из вас, познает невыносимую боль.
Я провела пальцами по его волосам.
— Я останусь с тобой. Нравится тебе это или нет.
Он встал, возвышаясь надо мной. Когда наклонился вперед и поцеловал, обняли мое тело, как теплое защитное одеяло.
— Мне нравится, — сказал он, улыбаясь мне в рот.
Возможно, надежда не была такой жестокой сукой, в конце концов.
Кроме того, мы были не более чем двумя сломанными половинками, но вместе наши зубчатые края идеально соединились во что-то новое. В конце концов, он спас меня, а взамен я спасла его.
Око за око, сердце за сердце.
КОНЕЦ
ПЕРЕВЕДЕНО ДЛЯ ГРУППЫ https://vk.com/bellaurora_pepperwinters