— Эй, — будь проклята тошнота, зарождавшаяся у меня в желудке, — Лорен…
— Уу-оу. Это не к добру, — она откинулась на спинку кабинки и закинула ногу на ногу под столом. — Всегда, когда ты начинаешь с Лорен… — она попыталась спародировать мой глубокий голос, освещая мои темные мысли, — я знаю, что последует что-то плохое.
— Кое-что грядет. — Я сжал челюсти, отчего произнести слова, которые я отрепетировал в своей голове, стало тяжело. — Меня не будет некоторое время.
Ее лицо исказила хмурость, мышцы на скулах подергивались, будто она не могла сформулировать подходящие слова. У нас был код. У меня и Лорен. Минимум вопросов. Никаких привязанностей.
— Уже? — Она не могла перестать моргать, будто ее глаза заклинило.
Я не мог посмотреть на нее, так что вместо этого уставился на отражение своего предательского лица в кофе. Я обещал заботиться о ней, защищать ее. Но чего я не мог сказать ей, так это то, что единственный способ, которым я смогу обезопасить ее, будет оборвать с ней всякие связи.
— Мне нужно кое о чем позаботиться.
— Так… когда ты говоришь, что тебя не будет некоторое время, что именно ты имеешь в виду? Не будет… типа, ты уедешь из страны? Из Детройта? Умрешь? Как далеко тебя занесет?
Она уже нарушила первое правило, но я не могу ее винить. Ранее мы с ней заключили сделку о том, что ни один из нас не будет возлагать слишком много надежд на другого. За три года она словно стала мне младшей сестрой, с которой я собирался обращаться, как с дочерью. Дочерью, которую собирался любить, и предполагаю, каким-то образом я все еще способен на любовь.
— Ты знаешь правила, Рен. Я продолжу присматривать за тобой. Но для тебя будет безопаснее не быть рядом.
У нее на глазах появились слезы, но прежде, чем им удалось украсть ее гордость, она метнулась взглядом к Блу.
— А что с ним? Кто позаботится о Блу?
— Блу тоже поедет.
Она моргнула три раза подряд, потом четыре, а после вскинула голову к потолку.
— Ну, Ник, ты как обычно охрененно подбираешь время. Я говорю тебе, что счастлива, а ты топчешь это.
— Эй, да ладно. Не говори так, — я наклонился в сторону, пытаясь поймать ее взгляд. — Помнишь? У нас была сделка.
— Нахер сделку. Что бы ты не наметил, я хочу этого. Я хочу быть частью этого.
Черт, нет. Я покачал головой.
— Слишком опасно.
— Ты думаешь, это… от этого легче? — ее голос надломился, и она нахмурила брови. — А что, если ты умрешь? Что, если с тобой что-то случится, а я так никогда и не узнаю?
Я потянулся к ее рукам, которые она сжала в кулачки на поверхности стола, но колебался, обдумывая, не держать ли мне мои руки на расстоянии.
— Теперь ты разобралась со своими проблемами. Ты собираешься в колледж…
— Я не знаю этого! — Она оглянулась, когда ее громкий голос срикошетил от стен, привлекая внимание Ханны. — А что если не поступлю? Что, если меня не примут, а?
— Тебя примут. Ты чертовски гениальна, Лорен, — фыркнул я. — Я говорил тебе, я всегда буду недалеко. Кто знает, может, я случайно встречусь с тобой и твоей девушкой. Но не приходи больше туда, где я жил. Слышишь? Не спрашивай обо мне. Обещай мне.
Это, казалось, принесло ей некое облечение, потому что она откинулась назад на своем месте и скрестила руки, а затем через мгновение потянулась к Блу.
— Ты будешь приводить его ко мне?
— Посмотрим.
Никаких обещаний. По факту, я не был уверен, смогу ли навещать ее. Зачем сыпать соль на рану?
Ее губы изогнулись, будто она жевала внутреннюю сторону щеки, как она делала часто, когда думала.
— Ладно. Я обещаю, — она вытерла слезу с щеки. — Черт возьми, Ник. Почему ты заставляешь меня плакать на публике?
Только в случаях, когда я заставлял ее чувствовать себя некомфортно, или злил ее, она теряла свою обычную манеру говорить.
— Прости. Мне не нравится видеть твои слезы. Что ты вообще получаешь от этих встреч каждую среду? Обычно такой фигней страдают старички.
Как и планировалось, мой комментарий заставил ее рассмеяться.
— Кому-то нужно позаботиться о твоей заднице. Не то чтобы ты нашел женщину, — ее губы дернулись в полуулыбке. — Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что ты — гей.
Я вздернул бровь и откинулся назад, закидывая руку на спинку сидения, и будь проклят этот момент, если Ханна выбрала именно его, чтобы подойти к нам. Будто эти двое что-то планировали.
— Ханна? — Лорен стрельнула взглядом в меня, а потом перевела его на официантку. — Ник — очень привлекательный гей, не так ли? Ты бы трахнулась с ним?
Я подавился кофе, наклоняясь вперед, чтобы капли падали на стол.
— Какого хера?..
Наполняя наши чашки, Ханна поджала губы, а затем ее взгляд встретился с моим.
— Черт, да. Я бы трахнулась с ним, — она подмигнула мне и потопала обратно на кухню, бросая через плечо еще одну хитрую ухмылку.
— Видишь? Не то чтобы это практически не падало тебе на колени. И под это я подразумеваю простую киску. Множество кисок.
Я проигнорировал ее комментарий.
— Через несколько недель я переведу определенную сумму денег на твой счет.
— Тебе не нужно продолжать делать это.
— Кому-то нужно присматривать за твоей задницей, — я посмотрел на ее улыбку и грусть, которую она не смогла отпустить. — Эй, кто охраняет стадо?
Она закатила глаза.
— Пастух.
— А кто такой пастух?
— Мой брат.
— Не забудь этого, — я поддел пальцем ее подбородок и заставил посмотреть на меня. — Неважно, какое дерьмо произойдет, я всегда буду присматривать за тобой. Поняла?
Она наклонилась и поцеловала меня в щеку.
— Для садистского бессердечного ублюдка у тебя золотое сердце, Ник.
Глава 4
Ник
Было несложно определить наркопритон. Любое место в квартале, от которого нормальные люди обычно держались бы подальше, и ублюдки наткнулись бы на мечту кокаиновой шлюхи. Ломаные кирпичи лежали стопкой на косой площадке, которая когда-то была крыльцом, где столбики от того, что было поручнями в свои лучшие дни, торчали из полуразрушенных бетонных ступенек.
Протухший запах дерьма ударил мне в нос, когда я взошел на ступеньки. На крыльце было полно бутылок из-под алкоголя, грязных подгузников, шин от велосипедов, стояла магазинная тележка, белое ведро, наполненное черной густой жидкостью, валялись пакеты с мусором — такого типа вещи, которые не имеют смысла, если их сложить вместе.
Фанера, усыпанная рисунками граффити, которые покрывали двери и окна. Я постучал трижды по дереву, и голос изнутри сказал мне идти к аллее.
Вытащив свой «Глок» из кобуры и спрятав его в пальто, я направился к тылу здания.
Дверь распахнулась, и исхудалая женщина, спотыкаясь, спустилась по лестнице с сигаретой, висящей у нее между пальцев. Плюс четыре гребаных градуса на улице, а на ней была всего лишь узкая рубашка с длинным рукавом и джинсы. Под ногтями была грязь, волосы мутного коричневого цвета выглядели так, словно их не расчесывали месяцами. На худых, впалых щеках появились ямочки, когда она продолжительно смотрела на меня, стоящего в черной лыжной маске, скрывающей все лицо.
— Ктьо ты, бл*дь, тякой? — Она скользнула на одну ступеньку вниз, пока я проходил мимо. — Эй! — Холодная, словно лед, рука опустилась на мое предплечье. Господи, она была ледяной, словно труп. — Хочешь трахнуцца на лецнице?
Я вывернул руку из ее захвата. Печальный случай, зависимость от крэка. Одна и та же вещь могла заставить жизнь вертеться вокруг нее, и она же ее разрушала.
— Я стелаю тебе самый лучший минеть, котьорый у тебя был, — она машет мне. — Иди сюда. У мегя есть секреть, — она сделала затяжку своей сигареты. — Жгаешь, почему я лючше всех сосу член? — ее губы натягиваются в прямую линию улыбки. — Неть пегедних жубов! — От смеха ее голова запрокинулась назад, от чего она чуть ли не упала на задницу. — Неть пегедних жубов!
Я повернулся к боковой двери.
— Жначить, пошел нахген!