— Семь лет.
— Прилично, — Артур кивнул. — И все это время Шмидт был вашим начальником?
— Нет. Когда я пришел работать в банк… После окончания Финансового университета, — уточнил он, — директором тогда был Василий Дмитриевич Раков. Он ушел на пенсию года… три назад?
— Это вы мне скажите!
— Ну да, где-то так. Или четыре…
— У вас с цифрами не очень? — весело удивился Логов. — Вы же Финашку окончили…
— Я просто не могу сейчас… сообразить…
— Понимаю. Не каждый день такое случается! Или при вас этот банк уже грабили?
— Нет, что вы!
— Хорошо. При Ракове вы тоже были заместителем?
Округлив голубые глаза, Макарычев испуганно мотнул головой:
— Ну что вы! Кто поставит сразу после вуза? Я работал сначала старшим специалистом, потом начальником отдела. Это Виктор Михайлович меня повысил. Не так давно…
— То есть вы обязаны ему?
Что-то изменилось в открытом взгляде… Артуру увиделся металлический отблеск.
— Можно сказать и так, — голос Данилы Яковлевича прозвучал ровно, но, как ни странно, это лишь усилило впечатление того, что он напрягся.
Артур улыбнулся:
— Это бесило?
— Что?!
Изобразив пальцами шагающего человечка, Логов пояснил:
— Вы поднимались довольно быстро… До верхней площадки остался один шаг. Но мешал Шмидт…
Истерично глотнув воздух, Макарычев начал подниматься:
— Да вы что?! Да как вы…
— Сидеть, — тихо приказал Логов, глядя на него в упор.
И когда тот тяжело осел на стул, невозмутимо продолжил:
— До пенсии директору было еще далеко, а вам хотелось самостоятельности. Надоело быть мальчиком на побегушках.
— Нет, — в голосе Данилы прозвучала усталость. — Вы не понимаете…
Подавшись к нему, Артур предложил:
— Объясните мне.
— Я никогда не хотел этого…
— Убить Шмидта?
— Да нет. Это тоже, конечно! Вы специально меня путаете?!
«Дошло, наконец», — Никита опустил глаза, чтобы не рассмеяться.
— Я не о том. Я не хотел быть главным. Я…
— Вы не хотели быть главным… И?
— Я… Я боюсь ответственности. Мне проще оставаться вторым. Это не есть хорошо, да? Особенно в бизнесе. Стыдно. Так что… Если можно! Пусть это останется между нами…
«Похоже, не врет». — Артур спокойно кивнул.
— Не сомневайтесь. Вы сейчас как на исповеди, и все сказанное останется между нами… Если, конечно, вы не будете признаны виновным в убийстве своего начальника.
То, как этот парень расслабился и просветлел, убеждало лучше любых фактов. Его голос прозвучал почти весело:
— А я не виновен!
— Хорошо, — согласился Логов. — А что насчет других? Вам известно о ком-то, желавшем зла вашему начальнику? Конкурент? Обиженный сотрудник?
— Вы всерьез думаете, что в банках работают преступники?!
Артур простодушно заморгал:
— А разве нет?
Уже с трудом удерживая смех, Никита уткнулся в блокнот. Все чаще он пользовался для записей обычной бумажной записной книжкой, потому что на одном из допросов, когда Ивашин торопливо заносил показания одного старика в гаджет, тот раздраженно спросил:
— А вашему мальчику обязательно играть во время нашего разговора?
У Данилы такая мысль вряд ли возникла бы, но среди свидетелей были люди и постарше…
Последнее подумавшееся слово рикошетом угодило в голову Макарычеву:
— А вы спросите тех, кто постарше! Некоторые здесь еще до Виктора Михайловича работали.
— Кто, например?
— Мария Владимировна… э-э… Высоковская. Если что и было, то она наверняка помнит.
Не оглядываясь, Логов уточнил:
— Она здесь сейчас?
— Я ее видел, — Данила уверенно кивнул. — Такая в возрасте дамочка… Седые волосы. Худенькая. Вы ее узнаете!
— Кто еще?
Слегка закатив голубые глаза, он припомнил:
— Да вот охранник наш — Шершень.
— Как?!
— Ой, — опомнился Данила. — Это мы его так зовем… Между собой, понятное дело. Может, он и не в курсе. На самом деле его фамилия Шершнев. Николай Павлович. Ему через год на пенсию, так что он тоже сто лет здесь… трудится… Если это можно так назвать…
Логов заинтересовался:
— А есть сомнения? Не справляется с обязанностями?
— А вы как считаете, раз наш банк сегодня ограбили?! — отозвался Макарычев с неожиданной злостью. — Да еще и директора убили… Это можно назвать надежной охраной?
Укрепив его сомнения, Артур произнес, размышляя вслух:
— И тревожную кнопку не охранник нажал, а кассир.
— Вот и я о том же!