— Нет, — Арчи хладнокровно лезет в карман и достает оттуда бронзовые крылья орла, они же крышечка от неведомой чернильницы, — я надавил ему на горло вот этим. Я подумал, что раз эта вещь позвала меня тогда — значит, она заслуживает того, чтобы быть особенной. Когда я сплю, она лежит рядом со мной на тумбочке. Когда я бодрствую, я ношу ее с собой в кармане.
— «Нет памяти жарче, чем когти на горле, и мысли острее, чем лезвия ветра?» — лукаво интересуется Вильгельм.
Карнавалет отталкивается ногами от пола. Его стул встает на задние ножки и балансирует на них, качаясь с антиреалистично огромной амплитудой. Потом хлопается на пол — как здоровенный конь, встававший на дыбы — и Арчи искусно натягивает поводья:
— Именно. Я предвижу, каков будет ваш очередной вопрос — но сначала позвольте поинтересоваться насчет одной детали. Будьте любезны объяснить мне, как эта вещичка из виртуальной реальности смогла материализоваться у меня в спальне в настоящей жизни?
Глава 10. Мюзикл-приманка
Менторы рассказывают Арчи о Той Стороне кратко, схематично и без подробностей. Это объяснение на уровне детского сада — база, обрисованная в самых общих чертах, фундамент с неочерченными деталями.
— Я не могу сказать, что услышал что-то радикальное новое для себя, — признается юный карнавалет. — То есть я не знал того, что вы мне сейчас рассказали — но подсознательно подозревал, что некая изнанка реальности существует, и что там можно совершать осознанные действия.
Сны снились ему с тех пор, как он себя помнит — лет с четырех. Но то были не полноценные сновидения, а разменные монетки, которые разве что в ладони подбрасывать или на сдачу насыпать.
Первый же большой, полнометражный сон поймал Арчи в ловушку — и он не помнит, чтоб хоть когда-то нашел оттуда выход.
Арчи гулял во сне по незнакомому берегу. Берег был высокий и песчаный, и именно с него мальчик впервые увидел море — оно было темнее, чем воды вокруг Архипелага, но все равно очень похожее. Возле горизонта море начало вспухать, словно шланг, который лежал сдутым — и тут в него неожиданно подали воду. Это в сторону берега пошло цунами — умилительно невинное и невысокое, если смотреть издалека. Казалось — дойдет до берега и будет ему по щиколотку.
Но люди стали в панике бежать с пляжа наверх, на холмы. Они карабкались по отвесным стенам обрывов, падали и разбивались — но предпочитали сорваться с высоты, лишь бы через несколько минут не утонуть. Странно. Волна была еще очень далеко, и Арчи спокойно стоял на песке, разглядывая ее.
Когда вертикальная стена воды приблизилась настолько, чтоб позволить рассмотреть свой подлинный рост, мальчик наконец помчался прочь от воды. Он бежал один, последний — остальные люди успели скрыться. Зато Арчи знал секретный пролаз под уступом скалы — если протиснуться туда, как ящерица, вылезешь сразу наверх и на другую сторону.
В фойе гостиницы творилась толчея, а Арчи забыл упаковать с собой примерно половину нужных вещей. Сон перещелкнулся на эту сцену, икнув и зажевав несколько предыдущих кадров. Цунами все так же нависало со стороны моря, но в гостинице можно было от него укрыться.
Девушка за похабно-бордовой стойкой регистрации швырнула Арчи ключи от номера, даже не удивившись, что такой маленький мальчик путешествует один. Дверь в номер выходила прямо в лобби — а балконом на морской берег.
Арчи затащил внутрь чемодан, у которого, как назло, отломилось одно колесико. На балконе за стеклянным дверями уже плескалась вода, затопив пол по щиколотку. Вторая волна с готовностью накатила, высотой примерно с перила, уперлась лбом в стеклянные двери и опала.
Арчи не распаковался и не помыл руки. Сквозь прозрачное и абсолютно надежное стекло он смотрел, как дыхание Той Стороны пыталось добраться до него. Оно пока не могло забрать такого маленького мальчика на изнанку реальности — но уже отметило его для себя и тянулось к нему, чтоб хотя бы приласкать, погладить по голове.
Не готовый распахнуть дверь навстречу грандиозной воде, Арчи выбежал из номера обратно в лобби — не удосужившись проверить, захлопнулась ли за ним дверь. Второй выход из гостиницы вел в сторону, противоположную от моря. Поселок был окаймлен холмами, по которым вились спирали проселочных дорог и чьи террасы были засажены яркими, огромными фруктами и овощами. Арчи выбрал наугад один из холмов и побежал к нему, чтоб забраться на вершину.
— Привет! Я — Табаско, — улыбнулась крестьянка, собиравшая апельсины в мешок у самого подножья холма.