— Что ты теперь собираешься делать, милый? — нежно спрашивает Арчи мама.
— Вернусь к тебе, — твердо отвечает он. — Буду жить вместе с тобой и помогать тебе обустроиться в той новой экосистеме, которую мы все вместе здесь восстановим.
Я столько раз уже слышала этот не по годам зрелый, полный мудрой справедливости голос Арчи — но сейчас в нем зазвенел дополнительный, торжественно-колокольный оттенок. Байт настолько проникся торжественностью момента, что перекатывается на спинке с боку на бок, плотно зажмурив глаза и прижав ушки. Он любит сантименты, и ему это позволительно — как и всем прочим обладателям пушистых хвостов.
— Мама, я сейчас официально трудоустроен стажером Ритрита, а по достижении шестнадцати лет меня планировали перевести на должность постоянного штатного сотрудника. Но я не приму это предложение и покину Ритрит на этой же неделе. Не думаю, что моя инициатива натолкнется на несогласие со стороны менторов.
Умница, Арчи. Ты наконец по-настоящему поплывешь на корабле и сможешь полюбоваться морем не со стороны берега и не с высоты холма — а находясь прямо в ладошках у океанской стихии. Твои впечатления будут незабываемыми. Я тоже так плыла когда-то — только я двигалась в обратном направлении, прочь от Большой Земли и родственников. А ты — наоборот. Я горжусь тобой и рада за тебя.
— Но я не совсем расстанусь с Ритритом, мама. Я сохраню за собой права и обязанности стажера. Периодически по ночам я буду выходить на совместные со старшими коллегами миссии. Не только потому, что мне это понравилось и кажется увлекательным — но и потому, что моя деятельность поможет нам поддерживать мир, порядок и процветание нашего протектного купола. Его ведь восстановят, правда?
— Правда, — подтверждает Анеджина. — Работы энерголаборатории возобновятся, и возглавит их Стурк. Насколько мне известно, купол в течение месяца будет отстроен заново — сначала в виде временной сборной конструкции повышенной легкости, потом из более прочных материалов для долгосрочного функционировния. Но… — мама Арчи запинается и испуганно тускнеет: — Если вдруг снова Фаревд?
Мне вспоминается Вильгельм. Ледяноглазый ментор, который разворачивает передо мной в воздухе карту Большой Земли. Который, стоя на коленях перед троном, покорно счищает комья жирной земли с грязных ботинок своего работодателя. Который играючи целится в смартфон Арчи из револьвера с трансформирующим зарядом, а потом дурачится с Эммой, как школьник. Который в доме Коарга подхватывает под руки меня, отлетающую от отдачи, и волочит в боковой коридор, прочь от рушащегося потолка.
…Который — Арчи этого не видел, потому что был поглощен наведением справок о маме — в одиночку явился к Фаревду после гибели Коарга. Встал перед троном, готовый как к победе, так и к расправе. Смиренно, но без заискивания произнес:
— Не я был исполнителем того убийства. Но не буду отрицать, что стал одним из его организаторов.
Косоглазие Фаревда за секунду выправляется. Лукавые безжалостные глаза упираются в Вильгельма, как наведенные в солнечное сплетение прицелы.
— А ты не станешь отрицать, — еще тише продолжает ментор, — что Коарг никогда не был для тебя ценным и надежным партнером. Он периодически подводил тебя, не раз пытался вести двойную игру и не приносил тебе и трети тех прибылей, которые обеспечил бы тебе по-настоящему добросовестный компаньон. Он давно уже не был тебе нужен, и ты сам вскоре бы безвозвратно устранил его.
Фаревд моргает в знак согласия, но не открывает рта и не шевелит ни пальцем.
— И тем более ты не можешь не признать, что по давним и незыблемым традициям уважающих себя оружейников мы не имеем права не почтить память того, что погиб от наших рук. Мы обязаны обеспечить безбедную жизнь Арчи и Анеджины. Ты не будешь вмешиваться ни во что, что способно привести к новым бедам для них — иначе Свидетель тебя покарает. В прошлый раз ты осмелился умолчать перед Стурком о непременном обряде обязательства, воспользовавшись его незнанием. Но я не позволю тебе больше укрываться от своего долга.
Вильгельм встает на одно колено и достает из-за пазухи серебряную монету. Подбрасывает в воздух — и она, бешено крутясь, превращается в кинжал, по своему сиянию сопоставимый с лунным лучом. Это Свидетель — ритуальный кинжал-божество, который испокон веков следит за тем, чтоб мастера-оружейники, наемники и профессиональные убийцы сдерживали свое слово. Свидетель не забывает и не прощает. Свидетеля нельзя подкупить или разжалобить. Он — механизм, карающий без сожаления и опоздания. На его счету тысячи перерезанных горл и пронзенных сердец — но ни одно из них не принадлежало человеку невинному. Убийца убийц, воплощение чести среди бесчестия.