Фаревд нехотя привстает с трона и берет кинжал, который его бывший охранник протягивает ему без какого-либо подобострастия. Закатывает рукав левой руки, безо всяких эмоций и трепета делает надрез от самого локтя до запястья. Кровь пузырится и брызжет, как кипящий бульон — а потом кожа затягивается. Фаревд с выражением легкой брезгливости, которое можно описать как «Своими нелепыми просьбами ты лишь докучаешь мне!» возвращает оружие Вильгельму.
— А я добровольно возлагаю на себя обязанность являться их зримым и незримым защитником и гарантом благополучия. Буду следовать за ними через Ту Сторонеу и наблюдать за течением их жизни, — и ментор в точности повторяет ритуал кровопускания, только что воспроизведенный Фаревдом.
Оружейник морщится. Машина для поп-корна в его тронном зале оживает, и кукуруза начинает скакать в ней, как растревоженные насекомые. Вильгельм откланивается и долго-долго поднимается по черной винтовой лестнице, понимая, что еще раз спуститься по ней ему не доведется, скорее всего, никогда.
Хоть Арчи и не знает о том визите, эхо моих мыслей откликается в нем:
— А еще, мама, не надо бояться той непроницаемой темноты! Даже если через нее проступают силуэты неподвижного человека — не бойся, это не агрессор, а наш защитник. Возможно, когда-нибудь он даже захочет покинуть кокон тьмы и присоединиться к нам — в таком случае не препятствуй ему. Впрочем, я всегда буду рядом с тобой и научу тебя разбираться в темной материи и правильно общаться с ней.
— А в реальности, человека с черной кожей и сумасшедшими волосами тоже не надо больше бояться? — робко спрашивает Анеджина.
Ну естественно, Кикко наведывался в поселок не только ради изучения здешней энергоэкологической обстановки. Одним глазом он присматривал и за мамой Арчи — иногда целенаправленно попадаясь ей на пути. Кикко в некотором роде тоже темнота, только слишком уж явно материализованная…
— Нет, — смеется сын, — он очень добрый и хороший. Грабабайт его тоже обожает!
Грабочка мурлычет, подтверждая слова своего карнавалентного друга.
Я подозреваю, что нам пора бы попрощаться. И, раз уж на нас обратили внимание, встаю со стула и несколько неловко — я в общению предпочитаю вовсе не этикет и не вежливые манеры, а доходчивость и прямолинейность — говорю:
— Наверное, мы лучше оставим вас одних. Мы с Байтом очень за вас рады, и…
— Подождите, — возражает наш юный стажер. — Я хотел бы преподнести тебе кое-что — но это не совсем подарок, а нечто большее.
Арчи достает из кармана и протягивает мне бронзовые крылья орла, с помощью которых спас мне жизнь на Стальном турнире, вонзив их в горло схватившему меня истребителю.
Та Сторона никогда не бывает полностью искренней. Сейчас мне уже думается, что Арчи сознательно привел меня тогда в байковый притон с вороватыми стариками, чтобы забрать оттуда свою фамильную реликвию. И что он с самого начала видел и знал, что никакая это не крышечка, а крылья. И что… Однако это только мое сиюминутное впечатление. На следующем же шаге по изнанке реальности, за следующим же поворотом может открыться новая неожиданная смысловая трактовка тех событий, с которыми ты, казалось бы, давно свыкся и никогда не планировал их переосмыслять.
— Это украшение существует далеко не в одном экземпляре, поэтому ты у нас ничего не отнимаешь — бери смелее! — подбадривает меня Анеджина. — Этот символ обозначает принадлежность или сопричастность к клану Орлов. Это знак нашей признательности и благодарности тебе и наш способ всегда поддерживать с тобой особенно прочную и близкую связь.
«Нет памяти жарче, чем когти на горле, и мысли острее, чем лезвия ветра». Девиз древнего рода, оказавшего мне высокую честь и выбравший меня для защиты представителя своего последнего поколения. Я с почтением принимаю подарок.
На самом деле, Арчи подарил мне нечто гораздо большее, чем материальный предмет — пусть и наделенный глубинным смыслом. Он научил меня смотреть на мир по-другому в прямом и в переносном смысле. Научил тоньше чувствовать окружающих людей — неважно, знакомых или незнакомых — и гибко адаптироваться к ним. Не знаю, правильно ли называть это моим духовным обогащением — но уж развитием моей многогранности можно точно. Если каждый человек достоин того, чтобы его сравнивали с драгоценным камнем — то моя огранка после приключений с Арчи стала более филигранной, а еще меня тщательно и с любовью отполировали. Как же хорошо, что есть в мире люди, взаимодействие с которыми превращается в ритуал благотворного очищения.