Чувствую, что хозяин внизу. Безмятежно спускаюсь в полуподвал, вовсе не заботясь о том, чтоб не скрипеть ступенями — пусть слышит меня! При виде меня на пороге подвальной баньки он почти успевает скрыть удивление и учтиво интересуется, ищу ли я своего юного компаньона.
— Нет-нет, — по-светски отвечаю я, — он имеет обыкновение спать крепко — в отличие от меня. Я маюсь от бессонницы. Могу ли я принять теплую травяную ванну, чтоб расслабиться?
Вы и впрямь напряжены, — кивает старикан, пропуская меня внутрь.
Увы, работа такая. Расслабляться я не умею в принципе.
Стрикан открывает горячую воду, закидывает в уютную деревянную лохань, в которой хоть бегемота купай, полный ковш измельченных трав, кланяется и отходит к полкам, достать мне полотенце. Я беззастенчиво скидываю с себя кофту, остаю в майке, сладко тянусь руками в стороны… И вдруг разворачиваюсь и припечатываю старика к белой кафельной стене так же, как его супругу. Я правильно рассчитала: он не хотел подавать виду, что взволнован, и сначала собирался убедиться в том, что я в лохани — а потом промчался бы в мою спальню. Но я оказалась не такой предсказуемой.
Даю ему такую же пощечину, оставляю висеть на стене, поднимаюсь в зал-прихожую. Арчи уже там — и Грабабайт Кот успел вовремя провернуть свой обманный маневр с отъездом на борове, выпрыгнул из траншеи, заскочил в дом с черного входа и внимательно наблюдал за Арчи в мое отсутствие.
— Вот, — Арчи протягивает мне раскрытую ладонь. На ней лежит нечто металлическое и компактное. Мне этот предмет видится как распахнутые крылья орла — такого размера, чтоб можно было прицепить на брелок.
Но… Есть один нюанс. За некоторые выходки в прошлом Та Сторона и менторы наказали меня: на мои глаза надета постоянная повязка. Она невидимая, и пощупать ее нельзя — а нужна она затем, чтоб скрывать от моего взгляда некоторые предметы, которые могли бы вызвать у меня чрезмерный соблазн. Поэтому иногда, особенно если дело касается деталей, я вместо реального объекта вижу его маску, которая никак не намекает на его подлинную суть.
Только Арчи это пока знать не обязательно. А вот Грабабайт знает, и неспроста восторгается:
— Какая миленькая крышечка! От перламутровой чернильницы или от игрушечного кувшинчика?
Спасибо за подсказку. Вот, даже цвет мне не позволяют рассмотреть. Мне мерещится, что крылья, лежащие на ладони мальчика, бронзовые.
— Не знаю. Она лежала на прикроватном столике сама по себе. Рядом также лежал сломанный карандаш, вилка и непонятные таблетки.
Худоба Арчи действительно аристократична. Его манера держаться, его минорный отстраненный такт, его прямая, но не перенапряженная спина свидетельствуют об отменном, несколько старорежимном воспитании.
Ну, или о сногсшибательных карнавалетных талантах к перевоплощению.
По сути, на этом можно разворачиваться и уходить. Но чтоб у Арчи не возникло мысли о том, что вся история затевалась ради вот этой крышечки в его ладони, я спрашиваю:
— По твоим оценкам, насколько глубоко тебе удалось расслабиться и проникнуться пространством? Ты почувствовал, как уходило напряжение? С тобой…
— Пойдем на улицу, — перебивает он. — Здесь как-то нехорошо.
Меня вновь берет легкая оторопь от того, насколько тонко он понимает и чувствует Ту Сторону. Как он может знать, что возвращаться в спальни уже нет смысла?
Я не противоречу, Байт тем более. Мы долго дышим ароматом фруктовых переходя от забора к забору, обходим весь поселок от края до края и утыкаемся в кромку шоссе.
А через несколько секунд — просыпаемся в Ритрите, каждый в своей комнате. Я с Байтом, Арчи с крышкой.
Глава 6. Полет с закрытыми веками
— Да-да, Стелла, вот тебе прелести работы с чистокровными карнавалетами, — иронично жмурится Эмма. — Они ощущают такие раздвоения, растроения и прочие расслоения собственной личности постоянно. Они как флюгеры, готовы повернуться в любую сторону. И люди, с которыми они вдруг оказываются в тесном взаимодействии, тоже иногда испытывают нечто подобное и неожиданное для себя. Правда, это все сильно зависит от чувствительности и настроения самих этих людей.
Мы сидим в менторской и ждем Кикко, чтоб включить мониторы и приступить к просмотру того, чем Арчи вчера занимался в "Байковом сне" без моего надзора. Свою часть истории я уже рассказала.
— Думаю, надо обратить внимание еще и на травы, это дополнительная подсказка, — замечает Тильда. — В доме Арчи был целый гербарий — и хозяин того притона Стелле тоже в лохань трав сыпанул.
— Ты, кстати, использовала трофей, который с кухни стащила? — любопытствует Эмма.
— Неа. И еще я считаю, что Арчи не следует знать об этом моем трофее.
— А он считает, что нам не следует знать о его, — Аона расплывается в своей неповторимой материнской улыбке. — Он мне с утра не сказал, что принес что-то с Той Стороны. Хотя в целом на контакт уже идет, начинает понемножку общаться, почти не ерничает.
— Как вы думаете, от чего та крышечка? — Грабабайт серьезен и даже насуплен: ему ведь предстоит вот-вот давать серьезные показания!
Аонина улыбка дозревает до полноценного смеха — только никто не понимает, почему. Остальные менторы вместе со мной и Байтом уставились на нее в полном недоумении.
— Мыслить надо стратегически, мои хорошие, — поясняет наконец наша главная специалист по стратегии боя. — И учить матчасть. Повязка на глазах у Стеллы подбирает маски для объектов не рандомно. Она скрывает их, сохраняя весьма отдаленные намеки и связи между личиной и подлинником. Но иногда наоборот: там, где сам объект желает скрыть свою сущность, повязка стягивает с него покров обмана.
Грабабайт широко разевает свой розовый ротик — но это не зевок, а выражение изумления.
— Мальчик-карнавалет интуитивно потянулся к бестолковой непрактичной мелочевке. Кот подтвердил, что это действительно непонятно что и непонятно зачем. Но Стелла смогла рассмотреть причину того, почему крышечка позвала к себе Арчи…
— Он хочет улететь от нас? — шепчет кот.
— Крышка и крылья, выпускать на свободу, освобождать и распахиваться всем сердцем, сбросить оковы и спустить тормоза, — перебирает ассоциации Тильда.
— Неа, — Эмма легонько хлопает ладонью по столу. — Орел — герб одного из древних карнавалетских кланов.
Вильгельм чешет нос. Значит, известие его тоже проняло.