Раздался такой звук, будто мешок с одеждой упал на пол. Это Грабабайт попытался запрыгнуть на комод, но не долетел.
— Извините, — прошептал он. — Я очень разволновался. А там, на комоде, у меня экстренная мисочка.
— Что-что там у тебя? — Вильгельм согнулся пополам, чтобы получше заглянуть коту в невинные круглые глаза.
— Экстренная мисочка, — еще тише пролепетал Граба. — С такой едой, которая только на случай стресса.
— Жрать меньше надо, — отрезал ментор. — Разожрался до того, что на комод запрыгнуть не в состоянии. — И, противореча сам себе, ухватил кота под бока, приземлил точно посреди комода и пододвинул к нему квадратное корытце с вкусняшками.
Я лежала и моргала.
— Мы не в блокбастере живем, — Вильгельм бесцеремонно уселся в изножье кровати и обхватил мою лодыжку рукой, как коршун лапой — насест. — Нет и не может у нас быть такой ситуации, что один и только один избранный — избранный непонятно кем и за что — может спасти мир. Нет. Один ушел — второй пришел. Жизнь — это конвейер, который работает бесперебойно. И безотносительно того, какие детали по нему едут и какие рабочие его собирают.
Грабабайт поперхнулся на комоде. Меня же цинизм ментора не унизил — взбодрил.
— Промахнешься ты — поставим на твое место другого. Но будь любезна промахиваться, — Вильгельм повышал голос так, будто двигатель самолета рычит все громче и громче при движении по взлетной полосе, — а не так, чтоб двоих коллег с собой в чугунную кому утащить!
Меня дернуло, как от удара током.
— Что это вообще за ворота такие? Что за кома чугунная? — пробурлила я. Мой голос звучал, как кипящая на плите густая похлебка.
— Ворота — это дыхание Той стороны, — с набитым ртом ринулся объяснять Байт. — Только…
— Только о них толком никто ничего не знает. Особенно коты, — резко обернулся к Байту Вильгельм. Так резко, что даже мою лодыжку отпустил.
— Не жнает. Это прошто вешное дыхание, — подтвердил Байт, не жуя проглатывая кусок.
Та ли сторона, Эта ли — кот всегда был и будет на одной и той же стороне. На моей.
Вильгельм замахал на него рукой так, будто тот муха и его можно прогнать.
— Замолчи. Дай по-человечески объясню. Человек, застрявший в неподвластных слоях, для обитателей Этой стороны выглядит как человек в коме. Он не жив и не мертв, он потерялся в вечности. Способности его контакта с Этой стороной точно неизвестны и весьма индивидуальны. Кто-то способен видеть, что происходит вокруг него — а потом рассказать об этих событиях. Кто-то бродит по Той стороне, не обращая внимания на Эту. Кто-то не видит и не помнит ничего.
— Я могу высказать свою версию? То, что знаю я? — Байт ошеломительно быстро доел свою "экстренную мисочку" и уже вытирал мордочку о положенное рядом полотенце.
— Говори, — вздохнул Вильгельм. — Непросто курировать наиболее талантливых учеников. Они всегда самые проблемные. Каждый день стремятся нарваться на неприятности. С золотыми серединами легче — они и предсказуемее, и управляемее.
— Ворота — это дыхание Той стороны, — приступил Байт. — Они непрерывны. Их существование нужно, чтобы подпитывать Ту сторону аналогом того, что для людей является кислородом. Но им нужны и сторонние ресурсы. Они отвампиривают тех, кто позволил им заключить себя в них. Моя сертификация позволяет мне осуществлять приемы базовой реанимации пленников, и…
— Себя не похвалишь — другие не догадаются, — согласился Вильгельм. — Это редкий навык. Лучше котов им владеют только смурселы. Но, конечно, спасибо тебе за то, что прыгнул на Стеллу и расцарапал ее.
Где расцарапал? Я посмотрела на свою левую руку и увидела на ней некое подобие розы ветров — нарисованной царапинами.
— Реанимационное клеймо. Твой кот обладает навыками примерно на уровне фельдшера, но мечтает повысить квалификацию. Правда, Граба?
Питомец на комоде с энтузиазмом закивал и ответил:
— Раньше не хотел — а как только ты сказал, я сразу захотел.
— Ты подарил мне кота потому, что знал, что мне иногда будет требоваться такая пушистая нянька? — сообразила я.
— Не иногда, а часто. Слишком часто, — признался ментор. — Я ж не могу все время за тобой носиться. Мне надо заботиться и о других учениках и сотрудниках Ритрита. А Грабабайт — твой личный сторожевой кот.
— Чугун кушает тех, кто нарушил баланс, — продолжал пушистик. — Вы его нарушили при построении дуги. Твой удельный вес превышал сумму веса двух других участников. На тебя накатили не совсем позитивные эмоции, и ты пошла на дно. Для Джу и Эйрада вытянуть тебя обратно было бы все равно что тебе поднять голыми руками со дна морского якорь от потонувшего лайнера. Когда они окрепнут в своем мастерстве, такого уже не будет повторяться.
— Кто такие смурселы, кстати? — мне хотелось увести тему разговора от своей оплошности.
— Обитатели Приграничной, Серой и Черной зон Той стороны, — коту неприкрыто нравилось делиться информацией о своей родине. — В Черной зоне они мутировали, превратились в подобие хищных животных. В Приграничной и Серой — существуют такими, какими их создала природа. Этих существ по мифологии Большой земли изображают как троллей. Но тролли злые подлые, в то время как смурселы…
— Ни фига не умеют себя прокормить и лижут галлюциногенную паутину, — вмешался ментор. — Когда паутина кончается, бегут в народ, оказывать платные услуги. Жгут аромалампы, свистят в дудки возрождения кармы. Пока они маются этой дурью, созревает очердная порция паутины — и они несутся снова лизать. Еле успевают себе лапти и углегальку для очага купить,
Грабабайт поднял лапу и совершенно человеческим движением кинул в Вильгельма кусок рыбы в желе из мисочки. Не все, оказывается, доел — сохранил на крайний случай орудие метания.
— Без паутины они не смогли бы ни жечь, ни дудеть, не плести ловушки снов. Это то, что питает их — так же, как чугун питается нарушившими баланс. Ты со сколькими смурселами дружил, сенсей?
Интонация кота стала высокомерной и презрительной. Он наслаждался своим интеллектуальным превосходством над ментором.
— Я ни с кем из галлюцинирующих лапников не…
— Моего предыдущего хозяина видел? Отец человек, мать смурселка.
— Как могут люди вступать в брак с троллями? — скривился Вильгельм.
— Смурселы владеют такой информациями и навыками, которых в Ритрите и близко не видали, — Байт выглядел всерьез возмущенным и обиженным. — Вы тут как дети малые. Вас учат коты.
А ведь действительно. Если бы не было моего хвостатого, слишком многое бы не срослось. И ошибок я бы натворила еще больше, чем уже могу записать себе в послужной список.