— А переложить нельзя было? Поменять треснувшее яйцо на целое? — спросил Арчи.
— Можно, — вздыхает Аона, — только ни один из участников ситуации об этом не догадался. Я встала сбоку от бабушки и одним изящным движением сразу же схватила коробку, в которой все яйца были как на подбор целенькие. Бабушка меня предупредила: "Вы откройте, проверьте, а то тут грузчики безалаберные". На что я, дурында, в ответ: "Ой, а мне повезло, смотрите" — и показала открытую коробку. А потом развернулась и помчалась на кассу. Мне стыдно до сих пор, — и Аона действительно пунцовеет. — Стыдно за несделанное элементарное добро. Я уже потом поняла, что должна была помочь бабушке выбрать коробку с небитыми яйцами. Она столько времени потратила, просматривая их одну за другой. У нее были такие медленные, бледные, морщинистые руки… Но я не привыкла к тому, что могу подсказывать — и что кто-то в этой помощи нуждается.
Арчи сидит с видом взрослым и торжественным.
— Дорогие мои, — продолжает Аона, обращаясь не только к нему, но и ко всем нам, — когда у вас есть возможность сделать небольшое сиюминутное добро, не пренебрегайте ей. Задумываться надо только тогда, когда предстоит что-то глобальное — потому что сложные дела могут повлечь за собой сложные последствия. Но от одной счастливой бабушки никаких осложнений не будет, поверьте.
Смартфон, лежащий на столе вверх монитором, согласно мигает. В комнате повисает тишина. Только что мы поставили точку в еще одной длинной и важной главе существования Ритрита. Пора открывать следующую.
Глава 25. Парные испытания
После того как наши основные проблемы оказались улажены, нам предстояло потренироваться в парном взаимодействии. В будущем Арчи и я время от времени будем выполнить на Той Стороне дуэтом — "откатывать парную программу, как фигуристы", так пошутил мой юный напарник.
Я, признаться, никогда не планировала, что буду действовать с кем бы то ни было в тандеме. Одного Грабабайта мне более чем хватало. Все миссии, даже самые кровавые и опасные, я привыкла всегда проходить сама — но раз уж уникальная логика Той Стороны свела меня с карнавалетом, значит, придется ей подчиниться. И я не могу сказать, что я сильно против этому.
Перед началом совместной работы пары необходимо пройти прогнозирующие тесты. Их особенность такова, что каждый персонаж действует по отдельности, без присутствия другого — дабы наблюдающие менторы могли четче рассмотреть доминирующие качества и способности бойца.
Что ж, я готова. Я засыпаю спокойная, как удав, и выхожу на Ту Сторону в незнакомом ухоженном поселке. Протектного купола над головой вроде бы нет — но кто его знает, может он здесь настолько невидимый.
Раздается взрыв такой силы, что цветочные горшки, вывешенные за оконными рамами, срываются с цепей и разбиваются о бордюр.
Наш дом двухэтажный, просторнымйи густонаселенный. Здесь полно народу — но Арчи среди них нет. Я, как это часто бывает на Той стороне, не знаю никого — но понимаю, что мы вместе и заодно. Кем мы друг другу доводимся? Родственники? Друзья? Политические единомышленники? Это не имеет значения, если за окнами взрывы. Когда взрывы — думать надо о другом.
Например, где выход. Его не сразу удается найти, если не знаешь планировку помещения. Потому что всем в такие моменты надо прятаться, а мне — нестись в самое пекло.
— Это Паук! — кричат люди, в панике бегущие по направлению к лесу, на пределе видимости. — Паук вернулся! — вопли их ужаса, казалось, сами являются взрывами: оглушительными, душераздирающими.
Как только они скрываются за деревьями, все стихает. Я мчусь на разведку. Оказывается, наш дом стоит на окраине симпатичного дачного поселка. Под каждым окном лежат такие же, как у нас, смятые в плюшку цветы. Вот мертвая птица на асфальте, вот еще одна. Начинают попадаться разбитые окна, на соседней улице — покореженные машины, словно в аварию средней степени серьезности попали.
Поселок кончается. Передо мной расстилается мирный, нежно-зеленый, безмятежный луг до самого горизонта. На нем — никаких следов происшествия, и ни одного очевидца вокруг. Странно: эпицентр взрыва установить вроде бы удалось. Но воронки или каких-то примет разорвавшегося снаряда нет.
Я возвращаюст в дом и ложусь отдохнуть на ближайший диван. Засыпаю. Просыпаюсь не в Ритрите, а на том же диване. Сон внутри Той Стороны накатывает редко и обычно (но не всегда) знаменует собой некие особые обстоятельства.
Снова вопли, снова упоминания Паука, снова бег по поселку. Та сСорона учит ловить намеки на лету: если дом на окраине, это прямое указание на то, что двигаться надо от этой окраины к центру.
Я добегаю до пруда как раз вовремя: оттсуда высовывается спрут, больше похожий на осьминога, чем на тарантула. Его туловище кобальтового цвета, а щупальца — черного. И этими огромными черными шлангами он выбрасывает на берег рыбацкий резиновый сапог, из которого торчит свежеоторванная нога.
Положив ногу на берег, спрут уходит в глубь пруда и больше не показывается. Люди разом исчезают. Вторая перспектива слуха предательски молчит. Моя собственная интуиция подсказывает, что надо попробовать вернуться обратно домой и ждать третьей попытки.
В доме воцаряется обычная, повседневная жизнь. Кто-то просевает муку на кухне, читая над ней заклинание на сургаманском — языке древнем и бедном на слова, зато эффективным для мантр, упрощающих работу по дому. Кто-то удобряет почву в горшке с щебечущими кристаллами — он стоит внутри дома, и поэтому избежал низвержения на бордюр. Кто-то выходит на улицу снять сеть с уловом лекарственных колибри и оставляет дверь открытой.
Это было ошибкой.
Через порог к нам вбегает тарантул. Такой же окраски, как спрут из пруда — но естественных паучьих размеров.
Население с визгом мчится вверх по лестнице, давя и скидывая друг друга. В воздухе гудят громкие невидимые барабаны — как будто музыканты лупят по ним, стоя по обе руки от меня.
Наступить на тарантула и раздавить его? Схватить тяжелый предмет и прихлопнуть? Времени на размышления, как обычно, нет.
А интуиция говорит — …