Оружейник морщится. Машина для поп-корна в его тронном зале оживает, и кукуруза начинает скакать в ней, как растревоженные насекомые. Вильгельм откланивается и долго-долго поднимается по черной винтовой лестнице, понимая, что еще раз спуститься по ней ему не доведется, скорее всего, никогда.
Хоть Арчи и не знает о том визите, эхо моих мыслей откликается в нем:
— А еще, мама, не надо бояться той непроницаемой темноты! Даже если через нее проступают силуэты неподвижного человека — не бойся, это не агрессор, а наш защитник. Возможно, когда-нибудь он даже захочет покинуть кокон тьмы и присоединиться к нам — в таком случае не препятствуй ему. Впрочем, я всегда буду рядом с тобой и научу тебя разбираться в темной материи и правильно общаться с ней.
— А в реальности, человека с черной кожей и сумасшедшими волосами тоже не надо больше бояться? — робко спрашивает Анеджина.
Ну естественно, Кикко наведывался в поселок не только ради изучения здешней энергоэкологической обстановки. Одним глазом он присматривал и за мамой Арчи — иногда целенаправленно попадаясь ей на пути. Кикко в некотором роде тоже темнота, только слишком уж явно материализованная…
— Нет, — смеется сын, — он очень добрый и хороший. Грабабайт его тоже обожает!
Грабочка мурлычет, подтверждая слова своего карнавалентного друга.
Я подозреваю, что нам пора бы попрощаться. И, раз уж на нас обратили внимание, встаю со стула и несколько неловко — я в общению предпочитаю вовсе не этикет и не вежливые манеры, а доходчивость и прямолинейность — говорю:
— Наверное, мы лучше оставим вас одних. Мы с Байтом очень за вас рады, и…
— Подождите, — возражает наш юный стажер. — Я хотел бы преподнести тебе кое-что — но это не совсем подарок, а нечто большее.
Арчи достает из кармана и протягивает мне бронзовые крылья орла, с помощью которых спас мне жизнь на Стальном турнире, вонзив их в горло схватившему меня истребителю.
Та Сторона никогда не бывает полностью искренней. Сейчас мне уже думается, что Арчи сознательно привел меня тогда в байковый притон с вороватыми стариками, чтобы забрать оттуда свою фамильную реликвию. И что он с самого начала видел и знал, что никакая это не крышечка, а крылья. И что… Однако это только мое сиюминутное впечатление. На следующем же шаге по изнанке реальности, за следующим же поворотом может открыться новая неожиданная смысловая трактовка тех событий, с которыми ты, казалось бы, давно свыкся и никогда не планировал их переосмыслять.
— Это украшение существует далеко не в одном экземпляре, поэтому ты у нас ничего не отнимаешь — бери смелее! — подбадривает меня Анеджина. — Этот символ обозначает принадлежность или сопричастность к клану Орлов. Это знак нашей признательности и благодарности тебе и наш способ всегда поддерживать с тобой особенно прочную и близкую связь.
"Нет памяти жарче, чем когти на горле, и мысли острее, чем лезвия ветра". Девиз древнего рода, оказавшего мне высокую честь и выбравший меня для защиты представителя своего последнего поколения. Я с почтением принимаю подарок.
На самом деле, Арчи подарил мне нечто гораздо большее, чем материальный предмет — пусть и наделенный глубинным смыслом. Он научил меня смотреть на мир по-другому в прямом и в переносном смысле. Научил тоньше чувствовать окружающих людей — неважно, знакомых или незнакомых — и гибко адаптироваться к ним. Не знаю, правильно ли называть это моим духовным обогащением — но уж развитием моей многогранности можно точно. Если каждый человек достоин того, чтобы его сравнивали с драгоценным камнем — то моя огранка после приключений с Арчи стала более филигранной, а еще меня тщательно и с любовью отполировали. Как же хорошо, что есть в мире люди, взаимодействие с которыми превращается в ритуал благотворного очищения.
Мы с Байтом выходим из дома и бредем вдоль поселка, рассматривая происходящие в нем изменения. Далеко-далеко, на противоположном краю, уже началось возведение первых опор для нового временного купола. Черное марево в воздухе над усадьбой, такое плотное и высокое в прошлый раз, ощутимо побледнело и осело — значит, вскоре пропадет совсем. Дерево обхватом с крупного кабана, через которое мы перелезали с такими усилиями, так и лежит на своем месте, преграждая дорогу — только стало каким-то более мирным, перестало источать угрозу.
Вокруг лаборатории кипит жизнь. К ней на грузовиках подвозят новое оборудование, инженеры суетятся сразу над всем периметром ее забора, садовники приводят в порядок растительность, уборщики надраивают здание внутри и снаружи, а Стурк и его коллеги распоряжаются всем этим бурным процессом. Я хотела было помахать дяде Арчи в знак приветствия — но опомнилась, ведь он меня никогда не видел и поэтому не может узнать.
Дом Арчи. Сад, почуяв, что энергополе вокруг стало гораздо менее враждебным, медленно и недоверчиво распутывает колючие клубки своих ветвей. Как змея, выпускающая из смертоносных колец жертву, он отползает на те позиции, что подобает занимать красивому, ухоженному, благородному парку и цветнику.
А дом — сам по себе восстанавливается. Заживляет трещины, залечивает дыры в оконных стеклах, кирпич за кирпичом отстраивает ту стену, которую когда-то усилием колоссального таланта и не по возрасту развитой воли намеренно обрушил Арчи.
Способность к преображению себя и окружающего мира — дар настолько же великий и опасный, как оружие. Пользуясь им безо всяких лимитов, можно достичь ошеломительно выдающихся результатов — но при этом необходимо каждую секунду быть готовым к столь же ошеломительно выдающемуся поражению. Баланс, во всем нужен баланс. Стремление к тотальной конверсии и полному искоренению тьмы естественным образом приводит к ответному усилению этой тьмы. Байт был прав, когда мурлыкал о столе, которому пытаются отпилить ту ножку, что остается в тени, в надежде, что он устоит на тех, на которые падает солнечный свет.
Баланс, равновесие, эквилибристика. Мой нож в кармане реальности помогает мне поддерживать этот баланс, как шест помогает канатоходцу. Теперь, когда большая и важная миссия с Арчи завершена, мне придется пускать в ход оружие чаще, в своем обычном режиме.
Та Сторона, довольная мной, отпускает меня нежно и даже с некоторой ностальгией. На границе между сном и пробуждением я полной грудью вдыхаю солнечно-цветочный воздух Архипелага. Мне хорошо.
А бронзовые крылья орла я закреплю на ловушке снов в изголовье кровати.