Я забыла половину того разговора с мистером Мессия, неловкое молчание последовало за моим довольно неожиданным признанием. Но он так разозлил меня тем, как постоянно отвергал Зака, его чувства и его отношения со мной. Да, мы были юными, но у нас было то, чего не было у большинства людей. Мы разделяли глубокое чувство одиночества и разочарования в людях, которых мы называли семьей.
Эти переживания связали нас. Но это было нечто большее. Мы раскрылись и впустили внутрь себя другого человека, поэтому, когда Зак вычеркнул меня из своей жизни без каких-либо объяснений, я была раздавлена.
– Я не могу поверить, что ты это сделала, – он уставился на меня с восхищением, сверкающим в его глазах, но оно было омрачено сожалением.
– Я любила тебя, Зак, и я верила в нас. Я верила в тебя, – слова застряли в горле. – День, когда ты выступал на том собрании, когда директор объявлял тебя новым капитаном «Гадюк», был одним из худших в моей жизни, – слезы покатились по моей щеке, когда плотина внутри меня прорвалась.
Он вскочил и слез с кровати, стоя неподвижно.
– Зак? – мой голос задрожал от гнева, исходившего от него.
– Все это время я думал... А он так ничего и не сказал. Он не сказал ни единого гребаного слова.
Я почти не удивилась, что его отец опустил ту часть, где я пыталась бороться за его сына. Он разделил титул самого дерьмового отца в мире с моим.
Осторожно поднявшись с кровати, я подошла к Заку, взяв его руки в свои.
– Все в порядке, – сказала я. Правда наконец-то выплыла наружу, и я уже чувствовала себя легче. Хотела ли я, чтобы все было иначе? Конечно. Мы потратили столько времени, ненавидя друг друга, ненавидя самих себя. Но часть меня поняла это. Если бы я застала Зака за подобным разговором, я бы чувствовала то же самое без каких-либо доказательств.
Я просто хотела, чтобы он сначала попытался поговорить со мной, прежде чем делать поспешные выводы.
– Ничего в этом нет хорошего, Калли. Я провел целый год, ненавидя тебя... Я уступил его требованиям, потому что думал, что тебе все равно... Я думал, ты... – пыл исчез из глаз Зака, когда он опустился на край кровати. – Черт, – он провел рукой по волосам, в отчаянии дергая их за кончики. – Это все была моя вина. Все это…
– Зак, давай не...
– Я облажался, – он уставился на меня с такой напряженностью, с такой безнадежностью, что у меня перехватило дыхание.
Я обвила руками его шею и стала между его ног.
– Мы оба облажались. Я должна была надавить на тебя сильнее.
– А я должен был дать тебе шанс все объяснить... черт, Калли. Мы потратили впустую все это время.
– Может быть, все так и должно было быть? Может быть, нам нужно было пройти через страдания, гнев и боль, чтобы понять, что это было реально?
Потому что так оно и было.
Я любила Зака.
Часть меня никогда не прекращала.
Он притянул меня к себе на колени и уткнулся лицом в изгиб моей шеи, вдыхая мой запах.
– Мне так чертовски жаль.
– Эй, эй... – я прижалась лицом к его щеке, у меня текли слезы. – Все в порядке.
– Это не так, ничего не в порядке. Но я больше не буду все портить, Калли. Ты моя, солнце, каждый твой дюйм.
Тепло разлилось внутри меня от его смелых слов. Я хотела этого – я так сильно этого хотела. Это было все, чего я когда-либо желала.
– А что насчет команды? – я не хотела задавать этот вопрос, но мы не могли игнорировать тот факт, что он был Скорпионом… он играл в баскетбол с моим братом.
– Честно говоря, мне плевать, что они говорят. Я здесь только для того, чтобы мой старик держался от меня подальше.
Я поморщилась от резкого тона, но не была полностью уверена, что он говорил правду. Я видела, как он играл с Жасмин. Я была свидетельницей того, каким свободным он выглядел в тот момент.
– Показательная игра в эти выходные, – напомнила я ему, решив не давить на него по этому поводу. – Может быть, нам следует подождать до тех пор, пока... – я замолчала, понимая, как самонадеянно это прозвучало.
– Давай, скажи это, – слабая улыбка тронула его губы.
– Что сказать? – я прикинулась дурочкой, запустив пальцы в его волосы.
– Что бы ты ни собиралась сказать, – его губы зависли над моими, дразня. Мое тело ожило, отчаянно желая еще его поцелуев. Его прикосновений и внимания.
Я уже снова тонула в Закари Мессия, но на этот раз я знала, что он поймает меня.
– Я жду, солнце...
– А что мне за это будет?
– Переговоры? – его бровь игриво приподнялась, и я кивнула, тоже улыбнувшись. – Назови свои условия.
– Я надеялась, что ты сможешь достать Жасмин и еще нескольким детям из центра билеты на игру. Я думаю, что это действительно было бы хорошо для них.
– Уже сделано.
– Ч-что? – я удивилась.
Зак усмехнулся.
– На днях мне пришла в голову такая идея. У нее необузданный талант... Ее просто нужно верно направить.
– Спасибо, – я поцеловала его. – Большое тебе спасибо.
– Но есть одна загвоздка.
Мое тело замерло, когда я прищурилась, глядя на него.
– Почему мне не нравится, как это звучит?
– Я хочу, чтобы ты была там.
– Нет, Зак, я не могу... – страх овладел мной. – Я не могу быть там, пока мой отец и Каллум...
– Я знаю, малышка, – он коснулся своим лбом моего. – Я бы не спрашивал, если бы это не было действительно важно. Ты нужна Жасмин там, Калли. Ей нужно знать, что она может положиться на тебя... – он заколебался, редкая вспышка уязвимости сверкнула в его глазах. – И ты нужна мне там, солнце. Ты мне действительно чертовски нужна там.
Глава двадцать шестая
Зак
Мое сердце бешено колотилось в груди, пока я ждал ответа Калли. Я подстрекал ее, играл нечестно, используя Жасмин в качестве предлога, чтобы затащить ее на игру. Но она была нужна мне там.
– Да, – выдохнула она. – Я приду на игру.
Невероятное облегчение разлилось по моим венам. Это было больше, чем я заслуживал, но я не собирался отказываться от этого. Я бы сделал все, что смог, когда дело касалось ее.
Черт.
Я все еще не мог поверить, что неправильно все понял... хотя в глубине души я не удивился. Возможно, часть меня всегда знала, что Калли не предала бы меня таким образом. Но я был так чертовски зол, полон обиды и горечи. Когда я услышал, как слова слетели с ее губ, мой мир и все, что, как мне казалось, я знал о Каллиопе Джеймс, рухнули вокруг меня. Вся любовь и обожание, которые я чувствовал, взорвались ослепительной яростью. Добавьте к этому отца, решившего заставить меня подчиниться его воле, и брата, который никогда не ошибался, и моя тщательно выстроенная защита дала огромную трещину.
Если Калли не нужен был я, то у меня больше никого не было.
Никого.
Она была всем... а потом она стала ничем.
В эту долю секунды я позволил нашей любви стать чем-то темным и извращенным, потому что было легче поверить, что все это было ложью, чем противостоять ей и снова рисковать своим сердцем.
– Зак, поговори со мной, – сказала она, проводя носом по моей щеке. – Скажи мне, о чем ты думаешь.
– Я даже не знаю, с чего начать, – у меня был огромный узел в животе, а в венах текло сожаление. Я тонул, изо всех сил стараясь удержаться на плаву в потоке вины и ненависти к себе.
Она убрала волосы с моих глаз.
– Мы были детьми...
– Это не меняет того факта, что я облажался, – выдавил я. – Я должен был поговорить с тобой. Я должен был... – мой голос сорвался, когда я проглотил комок в горле.
– Даже если бы ты поговорил со мной, и все пошло бы иначе, я не смогла бы смотреть, как ты играешь. Я едва могла находиться в спортзале, подавляя желание содрать с себя кожу. Это помешало бы нашим отношениям.
– Я должен был противостоять ему, сказать «нет».