— Бери еще, — кивнул по ходу ей на следующий кусок в коробке, которую они так и не закрыли. — Еще десерт потом привезут, Олег проследит, — как заманивая или успокаивая ее, продолжал говорить, не давая повиснуть тишине.
— Сейчас, дай это немного уляжется, проглотила, почти не жуя, — попыталась выдавить из себя улыбку…
Наверное, вышло не особо хорошо, потому как у Гриши лицо стало мрачнее прежнего.
— Ангел, что потом было? — вернувшись к ней со свежим напитком, Гриша сел рядом, чтобы их колени соприкасались.
Сам он, кстати, пиццу и не думал пока трогать. Боялся, что ей не хватит?
А Катя вновь за еду, как за предлог, ухватилась. Но сейчас не жевала, вертела в руках. Почему-то подташнивать стало внезапно, стоило все вспомнить. Но и голод при этом продолжал терзать изнутри.
Паскудно. Глотнула горячий кофе, чтобы немного в себя прийти.
— Я не успела даже толком переодеться после операции. Влад пошел сообщать. Они… Эти люди… — пришлось сделать еще глоток кофе.
Пиццу отложила, поняв, что сейчас не в состоянии будет жевать. Мутило все сильнее. Гриша, заметив каждую мелочь, сгреб ее в охапку, словно хотел, чтоб Катя максимально его тепло и поддержку, силу мышц ощутила.
— Они зашли в ординаторскую, где я переодевалась. Не знаю, как, кто их пустил? У нас же там пропускная система, вход в эти помещения по магнитным картам, кто-то должен был им открыть или дать свою, возможно. Они и потом открывали дверь на лестницу, — нахмурилась, пытаясь в своей голове все сопоставить и расставить события в последовательность. Смотрела в пол, чувствуя в голове и груди опустошение и болезненное чувство предательства, о котором до этого момента думать просто не позволяла себе. — А они прошли… еще и так вышло, что никого больше не было рядом…
Руки Гриши сжались еще сильнее, позволяя Кате перенести весь вес на него. Или он сам так готовился к тому, что ожидал от нее услышать?
— Они даже не спрашивали ничего. Начали обвинять сходу… Да и говорили так, ну, будто иностранцы, кричали, перебивали. Не знаю, акцент такой был… — она сглотнула. Отодвинула все, умудрившись и в его руках как-то клубочком скрутиться. — Один схватил меня за волосы, когда я еще и сориентироваться не успела. Второй ударил сразу по лицу… Сильно. Очень. Реально искры засверкали, — Катя зажмурилась, перед внутренним взором все вспыхнуло, как наяву, по-новому накрыло непривычным и несвойственным ей ранее страхом.
Не доводилось Кате с физическим насилием так открыто сталкиваться, не в отношении себя, по крайней мере. Никогда не оказывалась в ситуации такой агрессивной и неприкрытой угрозы для своей жизни. Ее никто не бил никогда… Это что-то реально надломило внутри, противно, тошнотворно. Раскрошило чувство доверия к миру и к уверенности в том, что в состоянии за себя постоять.
— Не знаю, Гриша, я никогда в такой ситуации не оказывалась, потому, может, меня это оглушило. Растерялась, никакого отпора не дала… А они меня потащили в коридор, — понимала, что бессвязно и все тише говорит, но физически сейчас спазмировало горло!
Его в дугу скручивало, мл*! Выжигало внутренним огнем бешенства, бессмысленного уже страха за нее и того, что в его же силах уберечь было, а не предпринял и попытки! Хотя…
Как бы Гриша к ней охрану приставил? Не то чтобы не намекал, но, серьезно, казалось, что никакого повода… Да и Катя даже намек на подобное в штыки воспринимала. А сейчас тошно от такого прокола, но что толку?
И материться хочется, а еще закурить бешено тянет, но он послал лесом все свои порывы и желания, кроме одного — покрепче ее обхватить руками, чтобы самому себе доказать, что невредима и рядом с ним.
— Ангел, о чем ты?! Какой отпор? Ты точно не виновата в том, что испугалась! — попытался слова подобрать адекватно, пусть и не сказать, что умел или ловок был в таких моментах. Самого телепало, старался ей не выдать. — Молодец, что жива, вырвалась и убежать от них смогла…
— Я бы и не смогла, наверное. Но там, почти на выходе, санитар наш попался навстречу… Они точно не рассчитывали. А он драться полез… И… Я просто сбежала, Гриша… Через задний ход и парк. Как была, в хирургическом костюме и тапочках. Я даже не знаю, жив ли этот санитар, понимаешь? Я тварь, да? — она на него исподлобья такими потерянными и испуганными глазами глянула, что его до холодного пота прошибло.
И, блин… Он был реально благодарен тому мужику, что вмешался. Хотя и да, сомнения о его благополучии имелись.