И, не особо ей там простор оставляя для всяких маневров, алчно накинулся на приоткрытые губы, врываясь языком между ними, распаляя, оглаживая, хоть как-то утоляя ту жажду, что день и ночь его изгладывала по ней!
Эти его поцелуи! Вечно туманят мысли, дурманят душу, словно наружу ту из ее тела вытягивая, накрепко привязывая к Грише. И его слова… Как он так подбирает те, что прямо в душу ее пробивают?! Разве не ответ на все страхи и вопросы Кати, которые сегодня разум терзали не меньше, чем опасения по поводу ситуации? Или больше даже. Так хочется забыть обо всем, броситься в эту прорву чувств, что грудь рвут!
Горячее облегчение душу затапливает, а она и подумать не может о том, чтобы отойти или вырваться из сладкого плена его рук и губ! Тонет в этом мужчине и выплывать не хочет, и воздух Кате нужен не так, как его вкус, чуть терпкий, немного жесткий, весь на ней, на ее губах уже, на коже…
Доводы, что он нашел… Кажется, только так и смогла бы поверить. Да и ощущала уже, не раз видела и чувствовала эту их связь. Прав Гриша, который еще в первый вечер четко и однозначно все точки над «i» расставил. Здорово, наверное, настолько ясно, как он, перспективу видеть. А Катя все никак разобраться не могла ни в себе, ни ему довериться, в личном не умела так решительно главное вычленять.
Аж завидно, что умеет настолько ясно в суть смотреть, особенно там, где вопрос чувств касается — темная же область для нее. Но с Алхимиком… не страшно! С ним одним готова на все… Да и сама же осознала сегодня, что любит. Так, может, пора довериться мужчине, который раз за разом доказывает, что и он готов на все ради нее, а не вечно сомневаться и жалеть, идя на поводу у своих страхов?
— Ну, если ты так это преподносишь… Пожалуй, представить не могу, чтобы ты свое что-то из рук выпустил, — прошептала в ответ ему в губы едва слышно. Сама не могла их поцелуй прервать. — Дай слово, что никогда и никуда не отпустишь… — вдруг сорвалось как-то жалобно, будто из самой глубины души.
— Никогда, ангел! Я крепко держу! — не сказал, поклялся натурально! — Уже и решил, и утвердил, чтоб ты и не сомневалась, — рассмеялся искренне Гриша с тем невыносимым теплом в голосе, которое вечно ее подкупало даже сильнее их страсти.
Обхватил так, что даже приподнял над полом, крепко-крепко прижав к своему телу. И она чувствует его жар, желание, потребность, возбужденный пах, пульсирующий у ее бедер твердым и налитым членом!.. Но ведь снова и снова ставит Катю на первое место, отодвигает плотское ради того, чтобы ей доказать, убедить, донести все… А Катя… пуганым зверьком себя ощутила.
Надоело! Хотела, жаждала теперь иначе с ним жить!
В этот момент словно лопнуло нечто внутри, освобождая, отпуская, избавляя от привычной попытки спрятаться от собственных чувств. Возможно, впервые позволила себе целиком рухнуть в этого мужчину, в его поцелуй, в их связь, которая, точно что нереальной и вне пределов одной этой жизни существовала, казалось! От силы этих объятий кулон на ее шее сильно в кожу вдавился, будто больше спаивая их, клеймо ставя.
Когда Гриша так обнимал, никаких сомнений по этому поводу не возникало. А он ее ведь всегда теперь так держал.
И неизвестно, куда бы их этот поцелуй завел, потому как и к шоу уже интерес утратили, если бы кто-то не постучал резко в дверь… Спасибо, хоть не вошел после! Потому что они, вообще, не сразу сообразили, что это за стук и как реагировать? Тому, кто ни хотел бы их видеть, пришлось еще раз постучаться, прежде чем Гриша нашел в себе силы разорвать их объятия и опустить Катю на пол. И только потом к двери двинулся.
Глава 29
Блин, вообще никакого желания не имел сейчас видеть кого-то, кроме самой Кати! У него вон жизнь как налаживается, а! Роспись на носу, можно сказать. И того, кто влез в такой момент, отправить на все четыре стороны доступным языком хотелось.
Но четко же понимал: глобальная проблема висит грузом над ними, и если охрана кого-то допустила сюда, значит — не мелочь, и надо разобраться, как бы пульс желанием вены не рвал совершенно другой насущной потребностью!
— Ты умеешь, конечно, время выбирать, — с легкой ухмылкой, но без раздражения кивнув, Гриша вышел и прикрыл за собой дверь, пожав руку Профессору.