Но и тут Гарибальди испортил Удино всю обедню. Скрытно обошел врага с фланга и оседлал главную дорогу.
Легионеры уже готовились к последней, решающей атаке, когда к Гарибальди подскакал начальник штаба Даверио. Перекрывая грохот орудийной пальбы, крикнул изо всех сил:
- Генерал, прикажите играть отбой! Атаки не будет...
- Да ты что, рехнулся? - крикнул в ответ Гарибальди. - Чей приказ?
- Триумвиров, точнее - лично Мадзини, - ответил Даверио, слезая с коня.
- Но почему? В тот самый момент, когда враг окружен и вот-вот сдастся!
- Мадзини опасается, что Франция не потерпит такого унижения, ответил Даверио. - Он все еще верит, что французы станут нашими друзьями.
- Наивный он человек, - с горечью сказал Гарибальди. - Что ж, я подчиняюсь. Ничего другого мне не остается.
- Генерал, к нам скачет французский офицер с тремя кавалеристами. Он размахивает белым флагом, - доложил его ординарец. Агуяр.
- Вижу, - ответил Гарибальди. - Подождите играть отбой. Сначала узнаем, что нам предлагает доблестный Удино.
Французского офицера привели к Гарибальди. Тот вынул из кармана военного сюртука письмо с сургучной печатью, вскрыл его и стал читать гортанным голосом:
- "Генерал Удино, командующий французским экспедиционным корпусом, предлагает генералу Авеццане, военному министру Римской республики, заключить перемирие сроком на неделю. За этот период генерал Удино намерен выяснить, в самом ли деле римляне поддерживают республиканское правительство..."
- А может, намерен выиграть время, - бросил Гарибальди.
Парламентер сделал вид, будто не расслышал, и продолжал читать:
- "В доказательство искренности своих предложений генерал Удино готов без всяких условий освободить всех взятых в плен республиканцев".
У французов был один-единственный пленный, капеллан Уго Басси. Взяли его французы в плен безоружным, во время первой атаки на виллу Памфили, когда он причащал смертельно раненного гарибальдийца.
- Приказано ждать ответа, - сказал офицер, вытянувшись по стойке смирно.
Гарибальди усмехнулся - ответ французы уже получили от триумвиров, раз Даверио привез приказ немедленно прекратить военные действия.
- Отвезешь парламентера в Рим, к Мадзини, - сказал он Даверио. - А ты, Агуяр, можешь играть отбой. В бой вступает дипломатия.
Глава пятая
ВРАГ С ЮГА
Вечерело. Гарибальди во главе колонны возвращался по Аврелиевой дороге назад, в Рим. Ехал на своем Уругвае мимо полей, оливковых рощ и виноградников, где несколько часов назад французы и гарибальдийцы дрались насмерть. Уланы Мазины конвоировали пленных, быстро утративших бравый вид и спесь. В окнах сельских домов загорались огоньки, казавшиеся особенно яркими в незаметно наступавшей темноте. Затихшие поля остывали после дневного зноя. Ветер доносил запах полыни и дыма.
Рим встретил легионеров огненным фейерверком, победоносным рокотом барабанов и ликующим звоном колоколов. Римляне не разбирались в дипломатических тонкостях, не задавались вопросом, что ждет их завтра, они праздновали победу над лучшей армией Европы.
- Гарибальди, слава Гарибальди! - кричали трастеверинцы.
Девушки в широких белых юбках и блузках забрасывали его цветами. А он ласково им улыбался. Потом снял шапочку и помахал ею, приветствуя восторженную толпу. И вдруг покачнулся в седле, чуть не застонав от боли. Нино Биксио, который ехал рядом, сразу все понял.
- Генерал, вы ранены? - наклонившись к Гарибальди, прошептал он.
- Да, в бок, - так же тихо ответил Гарибальди. - Только никому ни слова!
- Но не серьезная ли рана?
- Ничего, у победителей даже раны заживают быстрее, - отшутился Гарибальди. Все же, когда они свернули с центральной улицы в переулок, он позволил Биксио отвести себя в монастырь кармелиток, где расположился госпиталь.
А на улицах народ веселился безудержно и шумно, как умеют веселиться только римляне. По Марсову полю шла с факелами толпа простолюдинов, распевая песни и беззлобно подшучивая над пленными, которых под конвоем вели в отведенную для них гостиницу, - Мадзини приказал считать их не пленными, а гостями Рима. Во главе конвоя шел капитан Аугусто Векки. Он вместе с Биксио штурмовал виллу Памфили. Пикар - он был при шпаге (Мадзини велел также вернуть пленным офицерам шпаги) - обернулся к Векки и мрачно сказал:
- Они что, нарочно распевают эти гимны и называют нас "любезные парижане"? Хотят посмеяться над нами? Кстати, я лионец, - сухо добавил он.
- Нет, они вовсе не стремятся вас оскорбить! - живо ответил Векки. Римляне великодушны, у них не в обычае насмехаться над теми, кто попал в беду.
- Да, мы попали в беду, - подтвердил Пикар. - Но это может случиться с каждым.
- С нами это случалось не раз. Так неужели сегодня мы не вправе праздновать наш триумф!
- Если так, - воскликнул Пикар, - то да здравствует Рим! Да здравствует Италия!
В Кастель Гуидо между тем генерал Виктор Удино сочинял победную реляцию Луи Наполеону и французскому парламенту.
"Рекогносцировка под стенами Рима прошла успешно. Взяты пленные. Враг запросил о перемирии. Жду дальнейших указаний".
Недолго длилась радость римлян - всего день. Армия короля Неаполитанского и Обеих Сицилий Фердинанда II вторглась в Римскую республику и продвигалась к Вечному городу. Король вознамерился вернуть Пия IX на престол силой оружия. И уж он-то не повторит ошибки Удино. Он бросил на Рим не одну, а три дивизии, а если понадобится, потребует из Неаполя и гвардию.
Утром Мадзини вызвал Гарибальди в Квиринал. Накануне лазутчики донесли, что королевские войска взяли город Веллетри и подошли к правому берегу Тибра. Серьезного сопротивления они не встретили, ведь основные силы римлян сражались в это время с французами. Теперь армию Фердинанда отделяли от Рима всего пятнадцать километров.
Когда Гарибальди вошел, Мадзини заканчивал письмо к матери, донне Марии, - ей он поверял свои надежды, радости и печали, все, чем не делился даже с близкими друзьями.