Манара сразу согласился, Гарибальди облегченно вздохнул - боялся, что тот откажется.
- Теперь можно и обсудить план обороны, - продолжал он. - Если я хоть что-то понимаю в военном деле и в людях, Удино атаки не начнет, а перейдет к планомерной осаде.
- Скорее всего так, - подтвердил Лавирон, принявший командование артиллерией. - Для этого он и возводит земляные насыпи. Под их прикрытием установит осадные гаубицы и потом будет расстреливать крепостные стены.
- Не дадим, - сказал Гарибальди. - Но для этого важно удержать Вашелло. - Он посмотрел на Джакомо Медичи. - Там тоже нужны люди с крепкими нервами. Джакомо, защищать Вашелло будут твои берсальеры. Медичи вытянулся, взял под козырек. - Держись, старина, завтра пришлю тебе подмогу.
Час спустя берсальеры Медичи заняли позиции на вилле Вашелло.
Французские батареи принялись крушить Вашелло из орудий и очень скоро превратили виллу в груду руин. Но ее защитники стояли насмерть. Редкую ночь французы не пытались взять Вашелло штурмом, и всякий раз берсальеры Медичи в штыковой схватке отбрасывали их назад.
От крепостных стен римские саперы прорыли к Вашелло траншеи, и в сумерках на виллу пробирались волонтеры - приносили берсальерам еду и патроны. Собственно, виллы уже не существовало, остались одни горы белых камней, из которых берсальеры соорудили баррикады. Французы превратили бы в каменную крошку и эти развалины, если бы не Лавирон. Его батареи с бастиона Мерлуццо днем и ночью поливали картечью все подступы к Вашелло, заставляя французов поглубже зарываться в землю. Орудийная канонада не смолкала ни на час. Теперь главный свой огонь французы перенесли на виллу Саворелли - штаб Гарибальди.
На третий день осады в штаб прибыл военный министр, генерал Авеццана. Он задумал нанести ночью внезапный удар по французам и хотел провести рекогносцировку местности. Крепко пожав Гарибальди руку, спросил:
- Джузеппе, откуда всего лучше видна эта чертова вилла Четырех Ветров?
Гарибальди повел его на балкон.
- Мой наблюдательный пункт, - объяснил он Авеццане.
Едва они подошли к перилам, как снайперы-зуавы открыли по ним прицельный огонь. Одна пуля пробила фуражку Авеццаны, вторая просвистела совсем рядом и вонзилась в стену.
Авеццана невозмутимо продолжал разглядывать в бинокль позиции французов, сделал нужные пометки и только потом спустился вниз.
Утром Гарибальди, как всегда, поднялся на балкон - он был заложен с трех сторон мешками с землей.
- Кто придумал? - удивился Гарибальди.
- Приказ военного министра Авеццаны, - ответил Манара.
С каждым днем французские артиллеристы все точнее пристреливались к вилле. Манара предложил Гарибальди перенести штаб чуть дальше от крепостной стены, на виллу Спада.
- Отсюда лучше обзор, - ответил Гарибальди. - Ну а если убьют, значит, такая судьба.
И суеверно потрогал обломок кораллового рога.
- Да, - согласился Манара. - С судьбой не поспоришь.
Нет, ни Гарибальди, ни его офицеры не были храбрецами напоказ. Просто они знали: сейчас, в эти страшные дни, все ждут от них небывалой отваги, чтобы и самим укрепиться духом. Вот почему они даже слегка бравировали своим презрением к смерти и под градом пуль шутили особенно охотно; пусть солдаты видят - они не дрогнули.
А положение с каждым днем становилось все тяжелее. Розелли присылал подкрепления скупо и неохотно. Между тем силы защитников виллы Вашелло таяли.
Наконец Гарибальди не выдержал - самовольно перебросил на передовую полк берсальеров под началом Векки.
Темной ночью они незаметно заняли позиции в виноградниках и в крестьянском домике у самой виллы Вашелло.
Как только французы узнали об этом от своих лазутчиков, они открыли по дому ураганный огонь из осадных гаубиц и орудий. Прорыть к нему траншеи саперы не успели, и берсальеры Векки оказались отрезанными от своих. Лишь на третий день в сумерках Векки удалось ползком добраться до крепостной стены. Он решил сам доложить Гарибальди обстановку и попросить у него несколько саперов - иначе им долго не продержаться.
Гарибальди ужинал на вилле Саворелли вместе с Манарой. На столе в большой деревянной миске дымился аппетитный ризотто - вареный рис с мясной подливкой.
Гарибальди подвинул Векки стул и сказал:
- Садитесь, Векки, ризотто и на вас хватит.
Векки не заставил себя упрашивать. Сел, потянулся к миске, но его остановил Манара.
- Не ешь, Аугусто! Я так к этому ризотто даже не притронулся! обратился он к Векки. И тут же пояснил: - До тебя три офицера поели это ризотто, и все трое погибли буквально час спустя.
- Потом - еще пятеро, - сказал Гарибальди. - На войне убивают, Манара.
- Конечно, скорее всего это чистое совпадение, - согласился Манара. И все-таки на твоем месте, Аугусто, я бы не стал его есть.
Но Векки уже накладывал себе на тарелку желтый рассыпчатый рис.
- Что ж, значит, сбудется предсказание цыганки, - сказал он.
- Какое еще предсказание? - забеспокоился Гарибальди.
- В юности цыганка мне нагадала, что я умру в Риме очень богатым. Тридцати шести лет от роду. Так вот, в прошлом месяце мне исполнилось тридцать шесть, я не богат, но для человека, которому суждено умереть, богат даже слишком. Все сходится. Но я фаталист - что записано в книге судеб, то свершится. А пока я умираю с голоду, и этот ризотто так аппетитно пахнет.
И он стал есть еще не остывший ризотто. Манара сокрушенно покачал головой.
- Генерал, - обратился он к Гарибальди, - ради бога, не посылайте его до утра в дело!
Векки не спал две ночи подряд и сытый обед его разморил.
- Поспи на моей постели, - сказал ему Манара. - Пойду проверю посты.
Гарибальди и Векки остались вдвоем. Векки лег, накрылся шинелью и мгновенно заснул. Французские батареи молчали, и Гарибальди подумал, что самое время написать письмо Аните. Он очистил место на столе, взял гусиное перо... "Нет, эта странная тишина подозрительна, уж не замыслили ли французы какой-нибудь каверзы?!" Отложив перо, он встал и по деревянной скрипучей лестнице поднялся на балкон. В ту же минуту французская батарея, словно она только этого и ждала, открыла огонь по вилле. Гарибальди стало спокойнее - привычная музыка.