Большая часть архитектурного дизайна этого района выдержана в стиле современного неоклассицизма. Симметрия не всегда очевидна, но намек на нее присутствует. Улица Христофора Колумба, входя в квартал, как и положено, с севера, встречает на своем пути маленькую пьяццалле Делле Национи Юните. Она составлена из двух изящных полуокружностей: это уставились друг на друга два огромных стеклянных палаццо-близнеца. Форма, напоминающая апсиды античных римских бань, лучше всего представлена в изгибе площадей Республики и Санта-Мария-дель-Анжели возле вокзала Термини. Бульвар Делла Чивильта дель Лаворо ведет за собой путешественника к площади Колизея или к дворцу Конгрессов. Дворец — второй по величине в этом квартале. Он строился по проекту Адальберто Либера, закончен в 1954 году. Дворец имеет форму модифицированной базилики, план здания отвечает первоначальной цели — месту собраний, конференций и выставок. Затем вы проследуете в самый центр УРЭ, на площадь Маркони, названную в честь итальянского изобретателя радио. Этого ученого можно уподобить Колумбу. В центре площади традиционно стоит монолит, на сей раз не египетский обелиск, как в других районах города, а современная стела из белого каррарского мрамора высотою в 130 футов. Работа Артуро Дацци была закончена в 1959 году к Олимпийским играм, барельефы отражают стадии технологического прорыва Маркони.
Впечатление симметрии создают две колоннады выставочных дворцов. В уходящей вдаль перспективе можно увидеть Музей римской цивилизации. Это здание замыкает архитектурный комплекс. Все здания УРЭ подверглись длительной реставрации. Коллекции, похоже, должны были отразить модернизм места и подтвердить теорию энтропии, выраженную вторым законом термодинамики, который, если проще, гласит: беспорядок с течением времени имеет тенденцию подавлять порядок. Выставки традиционных кустарных работ и этнография никогда меня не волновали, и даже исследования, которые я провел для написания данной книги, не заставили войти в эти внушительные здания. Тем не менее я с удовольствием посетил Музей истории почты и телекоммуникаций, где есть и экспонаты, посвященные Маркони, и реликвии папской почтовой службы. Музей находится неподалеку, по правой стороне главной улицы. Не посетил я и Дворец спорта, элегантно замыкающий квартал с юга. Здание вздымается над прудом, окруженном деревьями. Усилия, которые я затратил бы, поднявшись к нему, можно смело уподобить участию в легкоатлетическом соревновании, но поскольку главным спортивным снарядом для меня является удобное кресло, то я уступил своему предрасположению (а может, нерасположению?).
Если католицизм является главным культом римлян, то спорт — их религия. Многие люди — фанаты местных футбольных команд или других клубов. Когда проходит большой матч, город заметно затихает, и даже итальянский гран-при опустошает улицы и наполняет бары с работающим телевизором. Посещение игр, будь они гладиаторскими боями древности или нынешними дерби «Лацио» — «Рома», является чрезвычайно важной составляющей жизни большинства римлян. Это сделалось особенно заметным при подготовке к Олимпийским играм 1960 года, когда была построена десятимильная виа Олимпика. Она соединила здания УРЭ со спортивным центром Дель Аквиа Асетоза и сооружениями Форо Италико (расположившийся там большой футбольный стадион мы навестим в следующей главе). Физическим упражнениям, которые, как всем известно, способствуют здоровому духу, хорошо предаваться в многочисленных спортивных залах города. Эти заведения, похоже, имеют мало общего с обслуживанием высокооплачиваемых и много работающих чиновников Лондона или Нью-Йорка. Здесь они удовлетворяют потребности самых обычных людей, нуждающихся в здоровом образе жизни. Если это помогает улучшить их bella figura, то и прекрасно, но, как мне кажется, не это является главным мотивом.
В Италии бросается в глаза отсутствие четко очерченных классовых различий. Разумная забота о себе, здоровое питание, следование моде, стремление ко всему хорошему в жизни — все это общие установки в Риме. Хотя в городе можно увидеть районы побогаче и победнее, а на улицах — более и менее обеспеченных людей, факторов, что объединяют население, больше, чем тех, что его разъединяют. Такие социальные факторы, без сомнения, следствие конформизма, о котором я говорил в прошлой главе. До некоторой степени они объясняют и то, почему нация мирно, без каких-либо эксцессов, более двадцати лет прожила при однопартийном режиме. Успех фашистского мифа в Италии обеспечило то, что он вошел в моду. Ранняя карьера Муссолини как журналиста и издателя крепко связывает его с принципом, что лучший способ преуспеть в политике или на любом другом поприще — дать людям то, чего они хотят. УРЭ служит тому доказательством, а потому в послевоенные годы над ней стали активно работать.