- Спасибо. - Кристина смотрела очень серьезно. - Это большой подарок для меня, сеньор Стефано... Мне опять хочется плакать, только на этот раз от радости... Я верю, что ваши слова не формальность и не бравада перед наивной глупышкой.
- Но мне бы не хотелось, чтобы доверчивая девочка тут же ринулась проверять серьезность моих заверений. Надеюсь, ты не натворишь глупостей. Не станешь бегать с пистолетом за неверным возлюбленным и не попросишь у меня миллион лир на оплату долга в казино?
- Я постараюсь вести себя достойно столь высокому покровительству. Заверила Кристина, смутно ощущая, что в её римской жизни открывается новая, увлекательная глава.
- Забавный хрыч. И что ему в самом деле надо - быть добрым папочкой? А знаешь, бывает и такое извращение, - прокомментировала рассказ Кристины Бэ-Бэ, не отрывая глаз от сцены. - Вот, сейчас появится мое солнышко! Смотри внимательней - сногсшибательное зрелище! С самками в зрительном зале творится нечто невероятное!
На сцене погас свет, и в темноте с треском взвилось пламя факелов, покрывая отблесками лоснящийся обнаженный торс огромного негра. Едва перепоясанный на бедрах узким жгутом ткани, атлет играл огненными палицами, извиваясь в любовном танце.
- Половой акт с огнем! Это бешенство, эти судороги - экстаз! - Бэ-Бэ, подавшись вперед, жадно следила за каждым его движением, а когда номер кончился и сцену залил свет, протиснулась вперед, посылая негру воздушные поцелуи и делая какие-то знаки.
- О, Джекки! - простонала она, вернувшись к столику, и скомандовала Пошли быстрей, крошка.
Они вышли на улицу и обогнув дом, свернули в тесный, смердящий помойкой двор. Здесь, среди горы ящиков и металлических баков с отбросами находилась дверь, ведущая в хозяйственные помещения бара. Вскоре она отворилась и Бэ-Бэ кинулась навстречу своему дружку, переодевшемуся в джинсовую пару, состоящую из разодранных брюк и жилета с обтрепанными краями, одетого прямо на голое тело.
Последующие события разворачивались так быстро, что Кристина не успела понять, откуда взялась темнокожая женщина, пантерой метнувшаяся к Бэ-Бэ и вцепившаяся ей в волосы. Противницы упали на грязный, покрытый зловонными лужами булыжник и стали кататься у ног растерявшихся зрителей - Джекки и оторопевшей Кристины. Впрочем, Джек только внешне оставался спокойным. Его тело напряглось, а в руке блеснуло лезвие ножа. "Как в кино", - подумала Кристина, прижимаясь спиной к холодной кирпичной стене.
Тем временем дерущиеся уже были на ногах, разойдясь и приготовясь к новой схватке, как боксеры на ринге. Темнокожая женщина с изодранным в кровь лицом пятилась в сторону Кристины, не замечая её, а Бэ-Бэ, в лохмотьях развевающегося шелка приближалась к Джеку, ища у него защиты. И вдруг - лезвие мелькнуло в воздухе, негритянка победно взвизгнула, поймав нож, а Джек, нырнув за дверь, видимо, держал её изнутри, не пуская рванувшуюся за ним вслед Бэ-Бэ. Прижавшись к двери, она с посеревшим лицом, следила за приближающейся противницей. Намерения у негритянки были, по-видимому, самые серьезные - с воинственным воплем - "Прощайся с жизнью, ублюдок!" - она метнулась к своей жертве, сжимая нож. Кристина не поняла сама, как рванулась вперед, сбив с ног не ожидавшую нападения женщину.
В следующую секунду Бэ-Бэ уже сидела верхом на своей сопернице, скрутив ей руки и вдавливая лицом в грязь. Почти тут же взвыла на улице сирена полицейской машины. Очевидно, кто-то из жителей дома, привыкших к подобным потасовкам, вызвал карабинеров. Бэ-Бэ бросила женщину, смачно двинув ей напоследок острым носком туфли в ребра и схватив за руку остолбеневшую Кристину, метнулась прочь.
Чудом разминувшись с полицейскими, они сели в машину и Бэ-Бэ, включив мотор, резко нажала на газ. "Альфа-ромео" понесся по темным улочкам, взвизгивая шинами на поворотах, а вместо объяснений из кривившихся злобой уст Бэ-Бэ вырывался поток ругательств. Кристина поняла совсем немного. Очевидно, это был отборный лексикон, не входящий в словари.
- Сукин сын, мразь, - уловила Кристи обвинения в адрес Джекки. - Так меня подставить! Отдать меня на растерзание своей сучке! Подонок - ты ещё откусишь свой ..., черномазая свинья!
Вдруг Бэ-Бэ резко затормозила и вопросительно уставилась на свою спутницу:
- Куда мне деваться? Домой нельзя. Он прирежет меня... Он достанет меня из-под земли!.. - Бэ-Бэ уронила всклокоченную голову на руль и зарыдала. - Послушай! - она заискивающе схватила Кристину за руку. - Едем к твоему защитнику! Подружка, мне может помочь только всемогущий сеньор Антонелли. Ты не представляешь, в какое грязное дело втянули меня эти черномазые!
- Наркотики! - ужаснулась Кристина, и Бэ-Бэ виновато опустила глаза.
Через час обе девушки сидели в кабинете Стефано, ожидая появления хозяина.
- Что произошло, детка? Ты вытащила меня из постели! - торопливо вошел он в комнату и, увидев Бэ-Бэ, недоуменно замолчал.
- Это моя подруга Бербера. Ей нужна помощь... - пролепетала Кристи, не уверенная в том, можно ли называть малосимпатичную ей особу подругой, да и стоит ли втягивать Стефано в неприглядную историю... Не с такой просьбой предпочла бы она обратиться к этому человеку.
- Стефано, вы оказались провидцем: у нас с Берберой, действительно, плохие дела. Правда, я толком не поняла, что произошло. Лучше она сама все вам расскажет.
Чтобы не мешать разговору Кристина вышла на балкон. В воздухе замерла предгрозовая тревога. По всему горизонту беззвучно мерцали зарницы, кроны деревьев в парке казались высеченными из камня - ни дуновения, ни трепета листа. А ведь через полчаса здесь, вероятно, будет свирепствовать ливень, ломая ветки и бросая в стекло водяные потоки. как тогда, на подмосковной даче, где начала свое восхождение к успеху такая неопытная, жадно рвущаяся к пиршеству жизни девчонка.
Срок контракта Лариной с "Каратом" подходил к концу. Как Золушка на балу, ожидающая удара часов, Кристина все время помнила об этом. Но не одна она.
Менеджер рекламного отдела фирмы, сеньор Марджоне, ведающий подбором кадров, пригласил Кристину к себе в кабинет и дал понять, что если синьорина Ларина окажет ему внимание, он постарается сделать все возможное не только для продления сроков контракта, но и для повышения гонорара.