Длинное узкое платье из прозрачного шифона, густо усеянного панбархатными листьями, не имело подкладки. Предполагалось, что его следует одевать на голое тело. Так Кристина и поступила, ограничившись колготками. Увидев себя в зеркале, она слегка взгрустнула, что отправляется не на любовное свидание в один из шикарных ресторанов, где уже светились елки, а столики, предназначенные для двоих, украшали горящие свечи и красно-белые рождественские букеты.
- Ну, детка, покажись. Выглядишь божественно! Последнюю неделю, если честно, вид у тебя был неважный. Я уж боялся, не стряслось ли чего... Восхищался Эудженио, суетясь вокруг сбросившей меховой жакет Кристины. Черт! Я просто маньяк, так чешутся руки поставить тебя под камеру. Пошуровать в волосах, заняться губками - и новый стиль "Кристи-Лари"!
- Я и так, кажется, чересчур накрасилась, - вывалила на свое лицо целую коробку грима. - Обнявшись с Эудженио, Кристина шепнула. - Позже расскажу тебе кое-что и попрошу совета. Только, умоляю, никому! Даже жене.
Как всегда в этом доме было тепло и уютно. Вкусно пахло приготовленными к праздничному столу блюдами. В гостиной сверкала бело-красным убранством натуральная елка, а в камине потрескивали поленья. Семья Коруги жила в старом особняке, принадлежавшем прадедушке Ненси. С тех пор интерьер лишь подновляли, не нарушая первозданного стиля.
Кристина заняла место у камина и взяла предложенный Эудженио бокал.
- Вероятно, я последний раз гощу в вашем чудесном доме..
- Признайся честно, - взгляд Эудженио стал серьезным, - твой отъезд действительно нельзя отменить?
Кристина отрицательно покачала головой и глубоко вздохнула. Эудженио присел рядом на корточки и взял её за руку:
- Только помни, когда захочешь вернуться, а ты обязательно захочешь, мы здесь и мы ждем тебя... Это не пустые слова, детка - я так привык делать на тебе славу... Мы ещё здорово поработаем!
- Спасибо, я запомню... Если бы ты знал... Я сама ничего не понимаю, Джено... - Голос Кристи задрожал.
- Успокойся! У тебя совсем холодная рука. На-ка, согрейся, - Эудженио протянул Кристине бокал глинтвейна, пахнущего корицей и апельсином. Ты что, меняла под дождем колесо? Задержалась на целый час.
- Нет, мотор заглох. Оказалась маленькая неисправность в зажигании. И знаешь, попался такой любезный карабинер! Все исправил и ещё смотрел - как Хосе на Кармен. Я уж серьезно подумывала, а не спросить ли, когда у него заканчивается дежурство.
- Куда уж там! От тебя дождешься! В легкомыслии Кристину Ларину никто бы упрекнуть не смог. - Эудженио сделал кислую мину. - Только в нашей группе по тебе таких два мужика сохли! Теперь не скажу, раз решила нас покинуть.
- И не надо! Зови-ка Ненси, пора веселиться, а то мне все время плакать хочется. Будто уже проводы.
Кристине то хотелось смеяться, то в горле застревал ком и поступали рыдания. Она чувствовала себя на пороге новой жизни и ощущала печаль неизбежной разлуки со всем, что успела полюбить и что так и не свершилось с ней в этом прекрасном, так многое обещавшем городе.
Она танцевала одна "старое итальянское танго", не замечая, как тревожно переглядываются супруги.
"Девочка прекрасна, но она на грани срыва, Как царственная роза, развернувшая лепестки, чтобы сразу же за пышным расцветом уронить их на землю", - художественно думал Эудженио.
"Что-то случилось с ней, что-то случилось. Или вот-вот случится", - с врачебной лаконичностью решила Ненси, интуитивно угадывая состояние "пациента".
Когда на экране возник тележурналист, сообщивший о несчастье с супругами Вествуд, Ненси и Джено посмотрели на Кристину. Ее лицо казалось алебастровой маской, а бархатные листья на красном шифоне - пятнами запекшейся крови.
Дальнейшее предотвратить было невозможно. Гостья собралась уезжать. Она не обращала внимания на уговоры, отталкивала стакан с успокоительными каплями и наотрез отказалась от сопровождения Эудженио.
- Мне надо побыть одной... - упорно твердила она, одеваясь. - Позвоню, как доберусь в свой отель.
- Поезжай за ней. - Шепнула Ненси мужу. - Ее нельзя отпускать в таком состоянии.
Джено незаметно догнал серый "фиат" в конце переулка. Ненси видела в окно, как автомобиль мужа повис "на хвосте" беглянки. Но через полчаса Эудженио вернулся ни с чем.
- Кристи не поехала домой. Я потерял её из вида. Она умчалась в северном направлении и сейчас уже, наверно, далеко от Рима... Эх, черт! - В сердцах Эудженио хватил по столу кулаком и тут же спохватился:
- Прости меня, пресвятая дева Мария и присмотри за той, которая сегодня нуждается в твоей защите и помощи.
Не замечая дороги, Кристина неслась к знакомому дому. Совсем недавно, ранним ноябрьским утром она проезжала здесь с веселым голосистым Сантой-авантюристом, толкнувшим её в стальные объятия Рино... А как чудесно рождалось из-за холмов солнце, как чисто и трепетно звучал его голос!
Теперь ночь - светлая рождественская ночь - Natinita. Мелкий дождь покрывает стекла сверкающим бисером. Капли наливаются дрожащим светом от пролетающих мимо рекламных щитов, и водопадом драгоценных камней скатываются вниз. Тихо и пустынно на дороге в этот праздничный час. Ярко светят неоновые фонари у полицейских постов и подмигивают пестрыми лампами рождественские поздравления: граждане Итальянской республики сидят сейчас в своих домах, вокруг заботливо накрытых столов, преисполненные простой радости семейного уюта. В доме Коручи праздник испорчен. А Элмера самоуверенного, жизнерадостного плейбоя, возможно, уже нет на этом свете. "Господи! - взмолилась Кристи. - Сегодня твой день. Помоги ему. Пусть живет, радуется полученным миллионам и будущему ребенку... О, Боже!"
Что же случилось, что? Разбойное нападение - обыкновенный грабеж? А чертов камень? А Рино? Страшный, безумный Рино... Слишком много совпадений, слишком туго стягивается незримая петля бед.