Кристине и самой не терпелось погрузиться в прозрачную, как стекло, пронизанную косыми лучами утреннего солнца воду. Узкие солнечные дорожки пробивались в расщелины валуна, пронизывая прозрачную воду до самого дна. Жаль только, что теплой эта купальня не была. И все же она с удовольствием сбросила плачевные остатки своего платья и погрузилась в сказочную ванну со стайками мелких рыбешек и гирляндами ярко-зеленых водорослей, колыхающихся у камня. Обидно, что нельзя поплавать, разогреться! Но какое блаженство! Ноющая боль от ушибов и царапин тут же ушла, тело наполнилось бодростью и радостью жизни. Кристина полежала на спине, глядя в открывающееся наверху оконце голубого безоблачного неба, на фоне которого застыл куст ярко-желтого дрока, растущий прямо из камня. Сладкий, медовый аромат смешивался с запахом моря, в ушах стоял звон от наполнившей их воды. Кристина раскинула руки, отогнав покачивающиеся на поверхности гигантским веером волосы. В какой-то момент ей показалось, что она погружается в блаженный сон, что только это - море, солнце и камни, - настоящее, реальное, необходимое, а жуткие истории со стрельбой и погонями - плод заблудившегося во тьме воображения...
Она резко повернулась, коснувшись ногами дна, встала и собралась выходить. На берегу, метрах в двух-трех от неё лежал Санта в одних трусах, подставив лицо солнцу.
- Я не смотрю, - заверил он, не поворачивая головы. - Оботрись быстренькое своим тряпьем и погрейся - лето ещё очень далеко.
Кристина осторожно вышла и, чувствуя, как покрывается от холода "гусиной кожей", поспешила набросить платье.
- Да, здорово тебе досталось, - констатировал, не глядя на нее, Санта. - Вся в синяках, словно черный виноград жала... В этих местах его мнут ногами в больших чанах. А виноградный сок, совсем свежий, прохладный, - это настоящее блаженство!
- Не очень умно вспоминать сейчас такие вещи... - Кристина облизала пересохшие губы. Соленая вода только обострила жажду.
- Синьорина должна подойти к столу... - Санта поднялся и обняв девушку за дрожащие плечи, развернул её к скрывающемуся за камнем натюрморту.
На расстеленной футболке были разложены мидии и среди них - половинка большой лиловато-серой раковины, наполненная водой. Кристина осторожно поднесла её ко рту и попробовала напиток. Закрыв глаза от удовольствия, выпила все и с облегчением вздохнула:
- Здорово! Потрясающая вода.
- Это в самом деле целебный источник. Он находится в сердце горы, а ручеек стекает по камням прямо в пещеру. Не в "спальне", конечно, а в соседней "комнате".
- Там есть ещё пещеры? Откуда ты все это знаешь?
- Я здесь как дома, детка. Здесь прошло мое детство. В этой норе мы с ребятами прятали клад - стреляные гильзы, ствол от пулемета, немецкую каску и, знаешь что? - Магнитофонные кассеты с записями Меркури. Здесь патриархальный народ, не уважает иностранщину... Потом... Потом мы сюда водили девочек. Так, слегка потискаться... А однажды... Ладно. Расскажи лучше, какими ветрами занесло в эти дикие края московскую красавицу? Вот уж сюрприз! Там, в сарае, я по голосу сразу узнал тебя. И, если честно, очень удивился. - Санта сел, проверяя готовность мидий. - Ого! Можно приступать. Возьми, эта совсем готова.
Он ловко раскрыл створки раковины и протянул её девушке. Кусочек розоватого мяса, подрагивающего в прозрачной слизи, не возбуждал аппетита. Она отстранила предложенное лакомство:
- Без лимона не могу.
- Если бы ты знала, сколько здесь белков и протеинов, и как это кушанье поднимает жизненные силы, ты бы отняла у меня весь улов! настаивал Санта, со смаком заглотив устрицу.
- Плохая реклама. Я и так сильная. Только вот ногти сломанные за все цепляются...
- Это основная проблема?
- Да. У меня никогда не было привычки грызть ногти. Теперь жалею.
- Тогда - маленький обмен любезностями: ты забрасываешь в свой ротик деликатес, а я устраиваю тебе фирменный маникюр. Честное слово.
Кристина решительно отковырнула устрицу и поднесла её ко рту, но тут же положила обратно и, сглотнув слюну, отвернулась:
- Нет, не могу. Хочу телячью отбивную с хрустящей картошечкой.
- Вот дикость-то! В лучших ресторанах Парижа и Рима за эти свежайшие, жирнейшее устрицы платят бешеные деньги изысканные гурманы... А здесь оборванная, нищая, побитая девчонка... - вознегодовал Санта.
- Дай сюда. - Кристина забрала раковину и решительно проглотила содержимое. - Еще! - потребовала она. - Проскакивает легко, как сырое яйцо. Надо зажмуриться и проглотить все сразу.
- Ней пойдет. Так не годится, ты же упоминала об удовольствиях, а сейчас отказываешься от одного из лучших, - деликатеса на голодный желудок. - Санта открыл очередную устрицу и с выражением блаженства отправил её содержимое в рот. - И зачем я только тебя уговариваю? От себя отрываю. А потом ещё предстоит самому же тащить раскормленную толстуху в горы.
- Ладно. Русские девушки способны на подлинный героизм. - Кристина придвинула к себе горстку раскрытых мидий и приступила к пиршеству. Заглатывая очередную устрицу, она считала. - Стоп. Дюжина! Я абсолютно сыта. Остальное тебе.
Санта с восторгом принялся за еду. Он действовал как истинный гурман, ухитряясь закусить устрицу листком водорослей.
- Видишь, что значит получать удовольствие? На меня приятно смотреть. Я не прост набиваю брюхо - я священнодействую!.. Так кому я обязан счастьем иметь такую очаровательную спутницу в этом изысканном путешествии? неожиданно спросил он.
- Антонелли прислал меня к своему другу, который содержит здесь трактир. Кажется, они были в партизанах. Вместе воевали с фашистами. Парфюмо, - противный тип.
- А, "Лиловая свинья"? Его так дразнили лет тридцать назад... - Санта задумался. - Значит, партизан-антифашист? Интересно - Он стал серьезным. углубившись в свои мысли. - Послушай, Кристи, нам предстоит непростая ночь... Я придумал, как выбраться отсюда. Только ты должна меня слушаться, девочка. Мы обязательно должны уцелеть. И посмотреть в глаза одному гаду... Держи! - Он кинул Кристи пористый шершавый камень. - Это пемза. Заточи свои коготки... И, думаю, нам надо хорошенько выспаться. Я предпочитаю на воздухе. Заодно и посторожу. Полезай в нору, постарайся согреться. Эх, до чего же не хватает нам бутылочки виноградной водки!