- Э, нет! Мне тоже хочется позагорать. Здесь хватит места и для двоих. - Кристина присмотрела место у отвесной каменной стены и попыталась улечься.
- Не видел, чтобы загорали в платьях, хотя и разодранных до неприличия. - Санта, свернув рубашку и брюки, сунул их под голову. - Учись, вот так отдыхают опытные путешественники. - Он зажмурил глаза, изображая блаженство.
Кристина сняла платье, хотела, было, прикрыть им грудь, но мысленно посмеявшись над своей застенчивостью, положила его под затылок. Забавно, на всех общественных пляжах голышом ходят даже старухи, а здесь, в глуши, вдвоем с этим совершенно не закомплексованным парнем, она ведет себя как школьница пятидесятых годов. Конечно, ему стесняться нечего - спортивное, сильное тело, смуглая кожа, бронзовая от загара. Густая смоляная шевелюра. А верхние пряди волос выгорели, отсвечивая на солнце золотом. Да и щетина на щеках слегка золотистая, образовала весьма приличную бородку. Сколько же его держали в плену, если он не знает о смерти Элмера? Не менее десяти дней. Ушиб на голове страшный. Кожа здорово рассечена и, наверно, легкое сотрясение мозга. Кристина из-под ресниц рассматривала своего спутника, проникаясь сочувствием и уверенностью в его непричастность к рождественской трагедии. Вот только причем здесь её диадема, связавшая их загадочной нитью?..
- Послушай, нам придется много идти. Мне не нравятся твои ноги. Санта сел, приглядываясь к ступням девушки - Ну-ка, покажи.
Она протянула ногу.
- И вторую, - деловито скомандовал он. - Ого! Просто беда иметь такие нежные ножки... Детка, ты что, никогда не ходила босиком? Здесь порезы, и довольно глубокие. Вот этот ещё кровоточит. - Санта мял пальцами её стопы, проверяя ранения. - А здесь заноза уже воспаляется! Чем бы её поддеть?
- Не надо, я сама! - Кристина села, поджав ноги.
- Не капризничай. Я не мама. - Санта отломил острый край ракушки. Давай, давай. Чем скорее мы проделаем эту операцию, тем легче тебе будет. Терпи!
Кристина терпела, пока Санта торжественно не провозгласил:
- Все! Смотри, целый шип кустарника! Немного крови, - он приник губами к ранке на подушечке возле маленького пальца и, отсосав кровь, сплюнул. Теперь йодовую повязку в виде листка водорослей, и все будет отлично. Я так делал всегда, когда был ещё почти ребенком... И вот, видишь, дожил, до зрелых лет. Возможно, нам удастся ещё с тобой потанцевать... Через недельку будешь как новенькая. Как тогда, в Тразименто, где я увидел впервые загадочную незнакомку... Знаешь, почему я умчался из охотничьего домика в такую рань? - Боялся не устоять - уж очень хотелось тебя соблазнить. Хотя, отступать - не в моих правилах.
Рука Санты скользнула к её колену, лаская кожу, и в глазах появилось нечто такое, от чего Кристина села, поджав ноги и перевела разговор.
- Твое ранение на голове совсем не шуточное. Утром ты выглядел чуть живым. Да у тебя и сейчас бывает сильная боль. А ведь это из-за меня...
- Изрядно побаливает. Хотя после ванны и трапезы сильно полегчало. Санта потрогал ушиб, поморщился и показал Кристине пальцы. - Опять, кажется, кровит.
- Ну-ка, давай посмотрю! - Она пододвинулась и положив кудрявую голову себе на колени, осторожно разобрала густые слипшиеся пряди. Края пореза разошлись, сочась свежей кровью. - Ужас! Здесь надо накладывать швы. Или хотя бы повязку. - Оглядевшись, Кристина потянулась к рубашке Санты.
- Оставь. Приложи листик йодистых водорослей, а над ним заплети стягивающую косичку - вот и будет шов с повязкой. Сутки я ещё как-нибудь продержусь. - Он застонал, но тут же, заметив страх Кристины, засмеялся. Я очень живучий, детка. Ну, просто, как собака.
Кристина завершила операцию, но Санта удержал её руки, пристально глядя в испуганные глаза.
- Твои ноги я спас. Теперь очередь губ. Эти ублюдки сдирали пластырь вместе с кожей! - Санта скрипнул зубами. - Я достану их, Кристи.
Он прижал её к себе, обнимая и покачивая, как ребенка:
- Ты, моя бедная, затравленная, одинокая девочка. Мужественная и сильная девочка Кристина. Ну, поплачь, поплачь, детка, а я прошепчу тебе песенку... - Легонько раскачиваясь, Санта тихо запел что-то печальное, ласковое... - Это старинная колыбельная, про сиротку, попавшего в бурю, но спасенного Девой Марией. Жаль, совсем горло сорвал, только мурлычу, как кот.
Кристина замерла, прислушиваясь, а когда песня кончилась, подняла на него блестящие от слез, благодарные глаза.
- Поцелуй меня, Санта.
- Санта-Рома. Меня зовут Романо...
- Невероятно, что ужасы и горе так тесно соседствуют с радостью! Какой-то крохотный кусочек времени, и прямо сразу, без перехода границы, я ныряю в блаженство, - сказала Кристина, не отрывая взгляда от вечернего неба, в котором кружила, то появляясь, то исчезая, совершенно розовая от закатного солнца чайка.
Они лежали, тесно прижавшись, боясь пошевелиться, спугнуть то невероятное, что произошло с ними. От первого, нежного поцелуя, до последних, дурманящих ласк прошло несколько часов. Нет, целая вечность, превратившаяся в чистейшее наслаждение.
- Еще вчера, записанные в смертники, сегодня мы предаемся любви, наивные и забывчивые, как дети. - Грустно продолжил Санта. - Вот и эта птица кружит над морем, наслаждаясь синевой, свободой, простором, ощущая силу в своих легких крыльях, высматривая зорким глазом мелькнувшую в волнах рыбку... И всего лишь маленького кусочка свинца, пущенного сдуру мальчишкой или пьяницей, достаточно для того, чтобы наступил конец. Тьма... Согласись, девочка, - Санта приподнялся на локтях, окидывая Кристину восторженным взглядом, - было бы обидно умереть вчера.
- И ещё обиднее будет сделать это завтра...
- Знаешь... - Санта взял длинную светлую прядь и медленно разжимая пальцы, задумчиво смотрел на рассыпающиеся, струящиеся волосы. - Как песочные часы, - так и скользят в вечность... Знаешь, ты мне тогда уже показалась странной. Стояла у дома, держа на ладони кленовый листок и что-то шептала - нежная, испуганная, как дикая лань. Потом сидела у камина, рассказывая небылицы своим завораживающим голосом...
Кристина недоуменно подняла брови:
- Каким-таким голосом?
- Русский акцент очень чувственный. И сильный. Он сразу создает ощущение мощи, значительности, власти... Поверь, я знаю толк в звуках... Ты казалась хрупкой и в то же время опасной.