Как ни странно, Кристина оказалась не в последней пятерке, хотя намеренно не выставлялась на первый план и не мозолила глаза зрителям. Три выхода — в русском сарафане, в купальнике и — под занавес — в вечернем туалете. Платье из черного муара с пышными рукавами, тесным лифом и огромной, шуршащей юбкой, выглядело по-королевски. Она подколола на макушке волосы, оставив пару длинных закрученных щипцами прядей. Гримироваться Кристина, соответственно указанию Эдика, не стала, лишь чуть-чуть оттенила глаза и губы.
В финале, после того, как были коронованы три девушки и ещё две получили специальные призы зрителей и прессы, ведущий торжественно пригласил в центр сцены «Кристину Ларину — студентку института иностранных языков», объявив, что она удостоена чести быть отмеченной итальянской фирмой ювелирных изделий и бижутерии. Солидный синьор в сопровождении переводчицы вышел из первых рядов партера, чтобы преподнести Кристине награду — диадему и колье из стразов, а также зачитать документ, в котором говорилось, что фирма «Карат» заключает с синьоритой Лариной контракт на три месяца работы в Риме в качестве фотомодели.
Синьор возложил на голову Кристины сияющую диадему и дрожащими пальцами защелкнул на шее колье.
— Благодарю вас, синьор, я очень рада вашим подаркам и вниманию, ответила она по-итальянски, заливаясь краской и блестя навернувшимися от волнения слезами. Синьор Руффо Строцци обнял Кристину, прижавшись к щеке влажными губами, а кто-то сбоку передал ей огромный букет белых хризантем.
Ошарашенная девушка искала глазами Эдика, который сидел весь вечер у прохода в третьем ряду. Теперь это место занимала незнакомая дама.
Эдик поджидал Кристину за кулисами с её сумкой и муаровой пелериной на ярко-малиновой подкладке, прилагавшейся в ансамбль к вечернему туалету.
— Быстренько пошли отсюда. Он ждет в машине.
На площадке полутемной лестницы, по которой они спускались к служебному выходу, Эдик вдруг опомнился:
— Стой! — Поднявшись на пару ступенек, он снял с Кристины подаренную бижутерию и отдал ей, — Спрячь хорошенько. Потеряешь, — могут обидеться. Эти фирмачи — народ занудный. Даже итальянцы.
Ужинали они втроем в ресторане гостиницы «Марко Поло», где остановился Руффо Строцци. После нескольких тостов «за дружбу и бизнес», «за красоту и большое искусство», мужчины раскрепостились, наперебой заигрывая с прекрасной дамой.
Руффо попросил Кристину называть его отныне запросто по имени и, подняв бокал шампанского, значительно заглянул ей в лаза. Строцци представлял как бы импортное и усовершенствованное «издание» Эдика — тот же тип и тех же, наверно, годы, но массивнее и шикарнее. Его словно покрывал лоснящийся глянец благополучия, который отличает иностранцев.
— Руффо теперь твой шеф. С этого вечера переходишь в его полное распоряжение. Чао, бамбина! Добрый дядюшка Эдуард I свое дело сделал. Хотя и без страсти, но, согласись, очень профессионально.
— Не знаю, как благодарить тебя, Эд… До сих пор не верится… Может, это все шутка?
Эдик хмыкнул и сжал её локоть:
— Ты молодец. Хорошая девочка… Благодарностей не жду — я свой кайф уже словил. Ну, а если будет грустно, черкни письмишко «До востребования, Бороде»…
— Может, приедешь в гости? Рим — это сказка! — Кристина нежно смотрела на своего благодетеля.
— Куда мне… — шутливо вздохнул Эдик и процитировал с пафосом, нараспев: — Италия! Еще одна страна, где я не нужен… — Засмеялся и разлил вино — Хлопнем за удачу, лапуся!
Бокалы чокнулись с рассыпчатым новогодним звоном, предвещая начало чего-то неведомого, снежно-чистого, радостного…
Контракт с фирмой «Карат» вступал в действие с 1 сентября и уже через три дня после звездного вечера во Дворце Молодежи Кристина в сопровождении синьора Строцци, заняла свое место в бизнесклассе самолета компании «Alitalia», отправляющегося прямым рейсом в Рим. В Шереметьево, как в столбняке, Кристина двигалась за своим шефом, ожидая, что вот-вот кто-то все же догадается, что все это неправда — то ли виза окажется фальшивой, то ли билет не в порядке, а может, и сам Строцци — международным преступником, находящемся в розыске. Но чиновники равнодушно пропускали их все дальше и дальше в недосягаемые большинству граждан недра международного аэропорта. Не считая маленькой заминки: заполняя декларацию, Кристина показала Руффо браслет на руке — бабушкина фамильная реликвия — единственное украшение, которое Кристина хотела прихватить с собой. Дутый обруч из потемневшего серебристого металла, был усыпан мелкими, неровно ограненными гранатами разных оттенков.