Через пару минут из комнаты Тано донеслись страшные вопли. Прибежавшая медсестра не могла оттащить вцепившегося в горло отцу великовозрастного дебила. Умалишенного удалось привязать к кровати, он шипел и плевался в сторону Антонелли, пока ему не сделали успокоительный укол.
— Бедный малыш, — сказал отец, опустив искаженное страданием лицо.
— У Тано, вероятно, рецидив. То же самое было три месяца назад… как бы извиняясь, напомнил врач.
Стефано помнил. Именно поэтому он старался теперь наносить визиты в клинику как можно реже: бедный сумасшедший уже третий раз пытался перегрызть ему горло…
— Милый, перестань впадать в транс, — в конце концов мальчик не догадывается о своем несчастье. — Бэ-Бэ усадила Антонелли на диван и протянула ему бокал с вином. — Посмотри, какие у тебя послушные, красивые и умненькие девочки. Мы нарожаем тебе кучу внучат! — Бэ-Бэ подмигнула Кристи и захохотал, как от щекотки.
— Стефано, я очень благодарна вам за идею с приданым. Мне вряд ли придется ею воспользоваться. Я не нужна Вествуду — с деньгами или без.
— Вот это мы и проверим, — сказала Бэ-Бэ.
После долгих обсуждений Кристина согласилась на составленный Берберой план. Через два дня состоится большой благотворительный бал во дворце Тинтури. Стефано отправится туда с Берберой и Кристиной, а Вествуд со своей бригадой непременно явится снимать это замечательное событие. Позже, когда торжественная часть будет завершена, начнется ужин и танцы, Кристина, улучив момент, поговорит с Элмером. А приглашенный за столик Антонелли, узнает от Стефано о приданом и получит почти отеческое благословение.
Кристина относилась к заговору скептически. Она пообещала явиться на бал и подумать ещё о разговоре с Вествудом, хотя в душе знала, что ни за что на свете не станет прельщать Элмера обещанным приданым.
Кристина получила разрешение одеть на бал вечерний туалет из коллекции Живанши, в котором она была запечатлена на обложке каталога осеннего показа. Нечто шуршащее, переливающееся из голубой тонкой тафты с необъятно-пышной юбкой и узеньким открытым корсажем, усыпанным незабудками из стразовых сапфиров. Эудженио собственноручно соорудил из волос Кристины небрежно-роскошную гриву, падающую крупными завитками на плечи и спину.
Прибыв к Антонелли, она обнаружила в холле полностью готового к выходу хозяина и Бэ-Бэ в обтягивающем, сверкающем подобно чешую платье. Она обмахивалась веером из черных страусовых перьев, а на спинке кресла лежало её новое норковое манто.
— Веера — гвоздь этого сезона, — вместо приветствия доложила она и, оглядев Кристи, добавила, — Ты выглядишь сногсшибательно. Уж если там окажется Рита, то непременно лопнет от зависти.
— Это не входит в наши планы, — остановил Бэ-Бэ Стефано и открыл огромную коробку, лежавшую на диване. — Оставь свою накидку, девочка. Эти меха как раз для твоих нежных плечиков. Между прочим, русская серебристая лиса. — Антонелли накинул на плечи Кристины нежный, пушистый палантин, пахнущий не дубленой кожей, как это положено в московских магазинах «Меха», а чем-то изысканно-пряным. Богатством, наверное.
— Я… я не могу… Это очень дорого, — испугалась Кристина.
— В счет приданого, девочка. И потом — ведь я до противного богат, могу доставить себе маленькое удовольствие. — Антонелли с гордой улыбкой подвел девушку к большому венецианскому зеркалу. — С такими спутницами меня просто не смогут не заметить!
Несмотря на обилие автомобилей, толчею любопытных и полицейский кордон, окружавший вход во дворец, Кристина сразу заметила автобус с эмблемой телестудии и похолодела. Она надеялась, что Вествуд не будет снимать празднество, что его заменит кто-то другой и разговор не состоится. Но русая голова Элмера маячила над толпой телегруппы, выгружавшей оборудование, и уж совсем не сложно было угадать, что приземистая фигура рядом с ним в темно-лиловом костюме принадлежит Рите.
Собираясь на бал, Кристина решила, что разговора с Элмером не будет. Она лишь покажется ему во всем блеске и исчезнет, как Золушка, в самый разгар веселья. Однако, Бэ-Бэ тоже заметила Вествуда и толкнула Кристину:
— Ну, все участники представления на месте. Кажется, нам предстоит стать свидетелями знаменательного события.
— Перестань накалять страсти, Бэ-Бэ. Девочка и так дрожит. — Взяв спутниц под руки, Антонелли направился по ковровой дорожке к распахнутым дверям дворца.
Они шли по ярко освещенному коридору между шеренг фоторепортеров и толпы любопытных прохожих, с завистью и восхищением наблюдавшей феерическое зрелище. Пару метров, — а на самом деле — непреодолимая пропасть разделяла тех, кто, вынырнув из недр роскошного автомобиля, направлялся в сияющий подъезд праздничного дворца, и прохожих, случайно заглянувших за приоткрывшиеся дверцы сказочной жизни высшего общества.