К началу III века до н. э. в Риме сложилась «триада власти», представленная законодательными собраниями плебса, правящим аристократическим сенатом и системой выборных государственных должностей (магистратур), многие из которых стали доступны плебеям. Для древнеримских магистратур были характерны такие особенности, как кратковременность пребывания в должности (преимущественно один год), коллегиальность или дублирование (каждую должность одновременно занимало не менее двух человек) и ответственность перед народом — любое должностное лицо могло быть привлечено к суду народного собрания.
Титу Флавию Веспасиану показывают макет Колизея
В 287 году до н. э. состоялась последняя, пятая по счету, сецессия плебеев. К тому времени плебеи практически уравнялись в правах с патрициями, но патриции предприняли попытку реванша, разработав проект нового военного законодательства, существенно усиливавшего их власть. Эта попытка привела к сецессии. При крайней опасности для Рима коллегиальная консульская власть передавалась в руки одного человека, называемого диктатором. Диктаторы назначались консулами по решению сената не более чем на шестимесячный срок. Сецессия привела к власти диктатора Квинта Гортензия, происходившего из плебейского рода. Под давлением народа был принят закон, вошедший в историю как закон Гортензия. Согласно этому закону, решения плебейских собраний вступали в силу без одобрения их Сенатом и становились обязательными для всех римлян, как для плебеев, так и для патрициев. С этого момента деление римлян на патрициев и плебеев утратило смысл, поскольку никаких гражданских преимуществ у патрициев уже не осталось. А со временем дошло до того, что внук крестьянина стал императором Рима. Это не шутка — Тит Флавий Веспасиан, провозглашенный императором 1 июля 69 года, был внуком простого крестьянина, сын которого сумел выбиться в сословие эквитов (всадников), стоявшее на ступень ниже сословия сенаторов.
Практически сразу же после установления республики Рим начал расширять свои владения. Экспансия стала стержнем римской политики и основой мощи Рима. Самым опасным периодом в жизни древнего Рима стало начало IV века до н. э., когда судьба города, впоследствии названного Вечным, буквально висела на волоске.
В V веке до н. э. в Северную Италию пришли из-за Альп кельты, вытесненные из обжитых мест германскими племенами. Римляне называли кельтов «галлами». Галлы были не столько земледельцами, сколько воинами. В общем, у Рима появились очень опасные соседи.
В начале IV века до н. э. галльские племена вторглись в Этрурию, дошли до города Клузия[15] и осадили его. «Клузийцы, хотя им ничто не давало права на союз или дружбу римлян… отправили в Рим посольство просить у сената помощи. Насчет помощи просьбы их не имели никакого успеха; но все же были отправлены три сына Марка Фабия Амбуста в качестве послов для переговоров с галлами от имени сената и римского народа с требованием не нападать на союзников и друзей римского народа, которые им не причинили никакой обиды; римляне-де вынуждены будут, в случае надобности, защищать их и с оружием в руках, хотя, впрочем, лучше было бы, по их мнению, отклонить эту войну, если только возможно, и познакомиться с галлами, народом новым, скорее путем мирных отношений, чем на поле сражения.
То было миролюбивое посольство, но только состояло оно из слишком опрометчивых послов, похожих больше на галлов, чем на римлян. После того как они передали в собрании галлов о своем поручении, им дан был ответ, что хотя галлы в первый раз слышат имя римлян, но в храбрости их не сомневаются, потому что клузийцы при тревожных обстоятельствах обратились к ним за помощью; и так как римляне предпочли защищать своих союзников при посредстве посольства, а не оружием, то и они не отказываются от предлагаемого мира, если только клузийцы, владеющие землей в большем размере, чем могут обработать, уступят часть своих владений галлам, нуждающимся в земле; на мир с иными условиями они не могут согласиться. И ответ они хотят получить в присутствии римлян, и сражаться намерены, в случае отказа на их требование на землю, в присутствии тех же римлян, чтобы они дома могли сообщить, насколько галлы превосходят доблестью прочих смертных».[16]