– Если бы мы знали о легионе Грецина, спрятавшемся в лагере и получившем приказ зайти в тыл врага, мы бы чувствовали себя гораздо увереннее. Не понимаю, почему ты не рассказал остальным начальникам.
Серторий покачал головой:
– Ты прав. Я заметил беспокойство трибунов, ожидавших на вершине холма, когда же появился Грецин, оно рассеялось. Но, Марк, это гражданская война, а в гражданских войнах предательство и передача сведений от одного войска к другому происходят очень часто, куда чаще, чем в борьбе с варварами. Я не имел права рисковать.
Марк Перперна провел рукой по подбородку и кивнул.
– Это достойная причина, – признал он.
Воцарилось молчание. Перперна обдумывал полученный ответ, Серторий повернулся к горящему городу. Через несколько мгновений он задал вопрос:
– Но ты сказал, что тебя беспокоят две вещи. Какова же вторая?
– Ах да, – сказал Перперна, словно очнувшись. – Деньги. Мы снизили налоги, чтобы заручиться поддержкой кельтиберов, и достигли своей цели, но ты затеваешь долгую войну, а такое противостояние… требует крупных вложений.
– Да, ты опять совершенно прав. Дело серьезное. Без денег мы не победим. Легионерам необходимо жалованье. Солдаты живут не только возвышенными мечтами, им нужно платить без задержек. Меня тоже беспокоит этот вопрос, и я кое-что предпринял.
Перперне казалось, что существует только один выход, непопулярный, но единственно возможный.
– Ты собираешься снова поднять налоги? Наша власть в Испании укрепилась, а значит, настало подходящее время. Можно сослаться на войну, непростую обстановку…
– Ни в коем случае, – перебил его Серторий. – Я обязан сдержать слово и соблюдать решения сената в Оске. Кроме того, повышение налогов ожесточит кельтиберов, а они должны быть на нашей стороне. – Он вкратце объяснил, как собрать деньги на войну. – У меня другой замысел. Деньги уже в пути. И то, что я продал, тоже уже в пути. Никто не дает денег просто так.
– Что же ты продал? – растерялся Перперна.
– Легионеров. Не продал, а скорее дал взаймы. Наши легионеры очень понадобились кое-кому на другом краю Внутреннего моря. Коротко говоря, я отправил корабли с несколькими когортами из Нового Карфагена на Восток, чтобы они сражались как наемники за Митридата Понтийского. Взамен царь прислал нам три тысячи талантов. Скоро они прибудут сюда. Для этого мы должны сохранять власть над побережьем. Вот почему мы здесь.
– Это выходит… – Марк Перперна сморщился, производя подсчеты в уме. – Около восемнадцати миллионов драхм.
– Да, – подтвердил Серторий.
– У нас будут средства, чтобы вести долгую войну.
– И не только эту войну, – продолжил Серторий, поворачиваясь лицом к вражескому войску. – Ты же видел, как Помпей испугался сражения на двух фронтах. Он ждет прибытия Метелла с юга, чтобы мы были зажаты между двумя войсками. – (Перперна кивнул, показывая, что следит за рассуждениями своего начальника.) – Теперь оптиматам придется сражаться еще и на Востоке, с Митридатом, а заодно я добуду денег для наших легионов. Диктатор Сулла был жесток и безжалостен ко всем, особенно к нам, популярам, но он, сам того не ведая, оказал нам бесценную услугу: стремясь захватить власть в Риме, он упустил из виду другую загвоздку – Митридата. Он использовал это противостояние, чтобы создать войско и укрепить свою мощь. Давай же учиться у него: используем Митридата, чтобы ослабить оптиматов и получить деньги. Много денег. И вдобавок им придется сражаться в двух местах. Там, на Востоке, будет не просто битва – настоящая война.
Марк Перперна молча смотрел на Сертория.
В его глазах читалось восхищение.
Серторий понял, что цель разговора достигнута: он заслужил уважение Перперны.
V
Цена одной жизни
– Они нас убьют! – причитал капитан корабля. – Они убьют нас всех!
– Необязательно, – перебил его Цезарь, очнувшись от воспоминаний. – Есть выход.
– Какой такой выход? – недоверчиво спросил Лабиен. Он уже смирился с приближением пиратов, но не понимал, что можно придумать. – Что нам остается, кроме как сражаться или умереть?
– Пойти на переговоры, – сказал Цезарь.
– Пираты идут на переговоры только с важными людьми, – в отчаянии пробормотал капитан. Он понуро расхаживал по палубе, схватившись руками за голову, потрясенный нависшей над ними бедой.
– Тут он прав, – заметил Лабиен.
– Ты забываешь, что я и есть важная особа, – добавил Цезарь. – Я был жрецом Юпитера и получал военные награды. У нас есть связи в Риме.