Из всех участков тропы Лара больше всего любила именно тот, к которому они приближались сейчас. Вообще-то, вдоль этого отрезка реки пролегала ровная низина, но вблизи от острова местность на восточной стороне походила на кусок скомканной ткани – холмы, гребни, лощины.
Среди имущества соплеменников Лары имелась деревянная колыбелька, переходившая из поколения в поколение и приспособленная для крепления к тачке. Островок, продолговатый, заостренный в направлении вверх по течению, где вода подмывала обе его стороны, очень напоминал по форме эту колыбельку. Остров был похож на колыбельку, а холмы на восточном берегу реки напоминали облаченных в просторные плащи старых женщин, пришедших взглянуть на лежавшего в колыбельке младенца, – так однажды описал эту местность Ларт, отец Лары.
Он вообще был склонен усматривать в предметах окружающего пейзажа образы чудовищ и великанов и обладал способностью ощущать обитавших на деревьях и в скалах духов – нуменов. Порой ему случалось слышать то, что они ему говорили, и даже разговаривать с ними. Река – его старая, верная подруга – подсказывала ему, где лучше ловить рыбу, ветер нашептывал, какая погода будет завтра. Неудивительно, что при таких способностях Ларт являлся вожаком группы.
– Мы близко от острова, правда, папа? – спросила Лара.
– Откуда ты знаешь?
– Холмы. Сначала мы видели их там, в отдалении. Потом они выросли, и наконец на вершине одного из них стал виден силуэт смоковницы. Значит, мы подходим к острову.
– Ты хорошая девочка! – улыбнулся Ларт.
Память и смекалка дочери порадовали Ларта, видного мужчину с проседью в черной бороде. Жена родила ему нескольких детей, но все они, кроме младшей дочери, умерли в младенчестве. Жена Ларта умерла при родах Лары, унаследовавшей от матери золотистые волосы. Поэтому дочь была дорога Ларту вдвойне – и как единственное дитя, и как память о жене. Лара уже округлилась в груди и бедрах – приближалось время, когда она сама сможет стать матерью, и Ларт больше всего на свете хотел дожить до появления внуков. Он знал, что такая долгая жизнь дается не каждому, но не терял надежды: отчасти потому, что никогда не жаловался на здоровье, отчасти потому, что умел ладить с нуменами.
Это было весьма важное умение, ведь от нуменов можно было ждать чего угодно. Речные нумены могли затянуть человека в водоворот и утопить, древесные – могли запутать ноги в корнях или уронить на голову тяжелый сук. Духи скал могли обрушить камнепад или просто подсунуть камень и злорадствовать, когда человек споткнется. Уж на что были далеки от людей духи неба, но и они, бывало, тыкали вниз огненными пальцами, отчего человек мог изжариться, как кролик на вертеле, или, хуже того, остаться в живых, но превратиться в безумца и калеку. Слышал Ларт и о том, что сама земля может разверзнуться и поглотить того, кто ей не угодил. Самому ему, правда, такого видеть не доводилось, но, как человек предусмотрительный, он не забывал каждое утро проявить к земле должное уважение и обратиться с просьбой разрешить ему по ней пройти.
– В этом месте есть что-то необычное, – сказала Лара, устремив мечтательный взгляд сначала на сверкающую реку, а потом на каменистые, усеянные деревьями холмы. – Как оно возникло? Кто его создал?
Ларт нахмурился. Вопрос был ему непонятен и, казалось, не имел смысла. Это место не было когда-то кем-то создано – оно просто существовало, вот и все. Конечно, со временем в нем что-то могло меняться – буря могла вырвать с корнями дерево и бросить в реку, валун мог с грохотом скатиться по склону и загородить тропу. Обитавшие здесь нумены проявляли себя, день ото дня привнося в детали что-то новое, но существенные признаки места оставались неизменными, они были всегда – холмы, небо, солнце, море, соляные залежи в устье реки.
Ларт пытался придумать, как объяснить эти мысли Ларе, но вдруг его внимание привлек встрепенувшийся при их появлении олень. Он метнулся от воды к зарослям, но, вместо того чтобы скрыться, уставился на них, и Ларт услышал слова, причем так отчетливо, словно они были сказаны вслух: «Съешьте меня». Олень предлагал им себя!
Ларт повернулся, чтобы отдать приказ, но самый искусный охотник, юноша по имени По, уже сорвался с места. Подняв на бегу заостренную палку, с которой никогда не расставался, он с силой метнул ее в оленя. Древко, просвистев между Лартом и Ларой, вонзилось оленю в грудь, и тот, упав на землю, забил длинными стройными ногами. Быстро пробежав между отцом и дочерью, юноша подскочил к упавшему оленю, вырвал из раны копье и нанес второй удар. Олень всхрапнул, дернулся и затих. Удача была встречена радостными возгласами: сегодня вечером вместо речной рыбы они полакомятся олениной.