Со своими соперниками мы встретились как с хорошими знакомыми. Отличнейший всадник, тренер лучших лошадей, Вилли Шульцхейсен тепло поздоровался со мной, долго жал руку, хлопал по плечу.
- Виват, чемпион!
Соревнования по выездке проходили последними, однако лошади наши еще не прибыли. Это плохо: не успеют отдохнуть. Соревнования по преодолению препятствий уже шли. Как бывшему прыгуну, мне интересно было посмотреть на них. Рядом стоял Шульцхейсен. Мы разговаривали, обменивались мнениями.
- Скажите, Вилли,- спросил я его,- как вы расцениваете мое выступление в Стокгольме? Ваше мнение?
- Мое мнение? - переспросил он, а затем ответил улыбаясь:
- Вообще выступление было неплохим. Но только вы и корпус Ингаса были в Стокгольме, а шея и голова коня - в Москве.
Меня рассмешил такой ответ. Я ожидал всего, что угодно, но не это. Шутит он что ли?
- Почему вы так говорите? Не понимаю вас. Оказывается, Вилли говорил совершенно серьезно, он не думал шутить. Пояснил, что я на прибавленных аллюрах, то есть на прибавленной рыси, на прибавленном галопе, много отдаю повода, отчего голова и шея лошади сильно вытянуты. А делать так не следует: лошадь сразу теряет вид.
- На прибавленных аллюрах голова лошади должна быть в полуотвесном положении, но не вытянута,- говорил мне Вилли. - Сейчас, конечно, вам нельзя будет исправить положение головы и шеи Ингаса.
На тренировках ведущих всадников я присмотрелся к положению шеи и головы их коней. Безусловно, Вилли был прав. Необходимо мне на ходу исправлять положение. Ингас не должен проиграть своим видом лучшим лошадям.
На первой же разминке я понял, что специалист-тренер ошибся. Мне не пришлось тратить много времени, чтобы установить правильно голову Ингаса. Стоило мне только чуть-чуть укоротить цепочку и несколько выдержать поводья, усиливая одновременно шенкеля, Ингас сразу меня понял. Никакого сопротивления, никаких капризов!
Соревнования по высшей школе верховой езды рассчитаны были на три дня. В первый день ездили по программе малого приза Сан-Георг, во второй день - по программе Среднего приза и только на третий день шла программа Большого олимпийского приза.
Мы имели право не выступать в первые два дня на так называемых малых ездах: наше выступление было рассчитано на программу Большого олимпийского приза. И лошади были, в основном, подготовлены для большой езды.
Но, так как лошади опоздали и потренировать их перед ответственным выступлением у нас не было времени, мы решили воспользоваться этими малыми ездами, чтобы приучить лошадей к манежу и выступлению перед многочисленной публикой.
В первый день соревнований выступили мастер спорта Александр Второв, мастер спорта из общества "Колхозник" Украинской ССР Иван Ломов и я.
Лошади были усталые-прямо с дороги. Мы ничего от них не требовали, мы хотели только приучить их не реагировать на многочисленную публику. И, конечно, заняли весьма неприглядные места: я был на 11-м, Второв - на 27-м и Ломов - на 28-м месте.
После выступления ко мне подошел Вилли Шульцхейсен и удивленно спросил:
- Когда вы перестроили Ингаса? На манеже выступала другая лошадь, она не похожа на того Ингаса, который был в Стокгольме. Как видно, мое указание запоздало и вы еще раньше увидели свою ошибку?
- Нет, Вилли, это вы помогли мне советом.
- Но когда же вы успели? Лошади недавно приехали… Неужели за это короткое время? - изумился он.
- Именно!
- Я восхищен Ингасом - так легко усвоить! 0! - воскликнул Вилли.
Второй день соревнований прошел для нас так же, как и первый. Я-на 9-м месте, Ломов-на 19-м, Второв - на 27-м…
На малых ездах участвовало очень много всадников. Они, в основном, подготавливали своих лошадей по этим программам и добились весьма хороших результатов. Первое и второе места по малым ездам выиграл швейцарец Гарри Шамортен. Он выступал на двух лошадях и стал победителем малого и среднего приза.
Наше участие в эти два дня показало мне, что хотя лошади у нас и очень усталые, но проиграли мы не только из-за этого. Была еще весьма серьезная причина: мы не обращали внимания на эти упражнения, отдали все внимание на исполнение программы Большого приза… - там, в обязательном порядке надо улучшить работу с лошадью на шагу, рыси и боковых движениях. А то получилось, что мы знаем высшую математику, а простых дробей решить не можем.
Наши выступления в эти первые два дня многих зрителей разочаровали. Да и соперники смотрели на нас с удивлением: "Что это с вами, господа русские, случилось? То начали хорошо ездить, а то опять чуть не последние места заняли"
Все это мы видели, но знали: третий день, программа Большого олимпийского приза покажет, как умеют ездить русские.
Лошади чувствовали себя отлично. Выступления первых двух дней пошли им на пользу, послужили отличной проминкой после дороги.
Выехал я на манеж… Стойку Ингас сделал прекрасно, исполнил все тридцать три фигуры безукоризненно. Я видел: зрители тепло принимают нас. Из манежа выезжал под бурю оваций.
Ко мне подошли баронесса Лизелотта Лизенгофф и еще одна сильнейшая всадница - Вейганд. Перебивая друг друга, они стали поздравлять меня, уверяя, что я выиграл первое место. Обе дамы - в полном смысле фанатики езды по высшей школе. Они уверяли меня, что езда Ингаса была прекрасна, что они с удовольствием мне проигрывают. Пришлось поверить. Я действительно завоевал первое место. Но на следующий день должна быть переездка.
На Большой олимпийский приз ехало 16 всадников. Между сильнейшими четырьмя всадниками назначена была переездка по полной программе. Этими сильнейшими оказались: первым - я, вторым - Гарри Шамортен, третьей - Вейганд и четвертой - Лизенгофф.
На второй день Ингас снова прекрасно исполнил все упражнения, но получил меньше баллов, и по сумме баллов двух дней я выиграл второе место, проиграв первое место Гарри. Третье место заняла Вейганд и четвертое - Лизенгофф.
Немецкие газеты писали: "Русский Филатов изумил прекрасным выступлением. Но на второй день в переездке его Ингас ходил очень вяло - поэтому победа осталась за Гарри Шамортеном…
Я лично не заметил, чтобы Ингас ходил "очень вяло". Но, как бы то ни было, и второе место - это лучшее, что до сих пор могли завоевать советские конники. Седьмым был Ломов на Муаре и восьмым - Второв на Скачке.
Впервые советский спортсмен-конник вошел в тройку сильнейших всадников мира!
Я ИЩУ ЧУДО-КОНЯ
В Висбадене я обратил внимание на то, что лошади лучших всадников стали еще элегантнее, еще стройнее. Чувствовалось по всему, что зарубежные спортсмены ведут очень серьезную подготовку к XVII Олимпийским играм.
Ингас безупречно выезжен, дисциплинирован и работает так чисто, что лучшего и желать нельзя.
За шесть лет выступлений на всех соревнованиях он не допустил ни одной грубой ошибки. Он был красив, элегантен, но все же не выделялся среди коней зарубежных всадников своим видом. Но дело было даже не в этом. Я, может быть, не стал бы и думать о другой лошади, если б не заметил, что у Ингаса стали менее энергичны движения. Чувствовалась усталость…
Я часто давал ему отдыхать. Он был веселым, хорошо ел. Но несколько упражнений сделает на "отлично", а потом… что-то было не то. Я ходил как в воду опущенный.
Вызывал к нему врачей, они подолгу осматривали, выслушивали и говорили: "Здоров!" А я видел: что-то творится с моим Ингасом. Сможет ли он выступать на Олимпийских играх? Правда, до них еще два года, за это время может пройдет эта непонятная усталость, а может… Рисковать нельзя!
Итак, до Олимпийских игр оставалось еще два с половиной года. Опыт по выездке у меня уже хороший, мой тренер Николай Ситько - лучший тренер, и с его помощью я успею подготовить нового коня для выступления в Риме.
Но уж если менять Ингаса, то на такого коня, которого, как говорится, "ни в сказке сказать ни пером описать ",- чтобы равного ему не было.
Поделился я своими мыслями с Николаем Алексеевичем. Он вполне со мной согласился. Осталось дело за главным - найти отличного коня.