Конечно, такая позиция, сам облик нового папы, непосредственно обращающегося к верным и «взрывающего» экраны телевизоров интенсивностью своей веры и молитвы, обеспокоили некатолический мир тем, что существенно повысили психологический и исторический авторитет папской власти. Тем не менее, последние годы Иоанн Павел II все больше проявляет открытости по отношению к Православию. Без сомнения, он разделяет с православными известный страх перед западной цивилизацией, а также приверженность основополагающим истинам веры. С 1993 г. растет количество отдельных высказываний и документов, в которых с католической стороны выражается стремление к сближению и сотрудничеству с Православием. В июне 1993 г. на севере Ливана в университете города Баламанд прошло заседание большой смешанной католическо–православной комиссии, объявившей, что «две церкви являются сестрами» и осудившей унию и прозелитизм. В 1994 г. проповедь на начало Великого поста в Ватикане было поручено подготовить о. Шпидлику, глубокому и тонкому знатоку православной духовности и русского менталитета. В том же году текст Via Crucis, который читается папой в Великую Пятницу, было предложено составить патриарху Константинопольскому. В 1995 г. последовательно появились апостольское послание Orientale Lumen («Свет с Востока»), свидетельствовавшее о признании выдающейся роли Восточной духовной традиции (она же — традиция неразделенной Церкви), большая Энциклика, посвященная вопросам экуменизма Ut unum sint («Да будут едины»), а также учительное определение об исхождении Святого Духа.
В Энциклике оправданность экуменического движения подтверждается признанием, что «освящение и истина» присутствуют у других христиан. Святость Церкви заключается в Евангелии и Евхаристии, однако членам ее могут быть свойственны человеческие и подчас слишком человеческие заблуждения. Экуменическое движение побуждает, в первую очередь, обратиться к Евангелию и покаянию. Папа, как апостол Петр, должен покаяться первым и Католическая церковь вместе с ним. Таков ответ на долгое ожидание со стороны православных «слез Петра». Экклезиология единства на новом уровне предстает, как аналогия единства тринитарного. Веяние благодати чувствуется на уровне языка, который далек от томизма и приближается к языку библейскому и святоотеческому, передающему реальный опыт богообщения. Особенно существенно то, что в конце Энциклики затрагивается проблема церковного первенства. Папа лично ставит ее, утверждая, что служение Петра есть служение раскаявшегося грешника, смиренная открытость благодати. Он обращается ко всем «облеченным церковной ответственностью и их богословам», «чтобы обсудить сообща эту проблему в ходе диалога, братского и терпеливого, обращаясь друг к другу поверх полемических условностей, помышляя лишь о исполнении воли Христа о Своей Церкви».
В своем обращении к патриарху Варфоломею I от 29 июня 1995 г. Иоанн Павел II заявил по поводу Filioque: «Отец, как первопричина троичности, есть единственный источник происхождения Сына и Духа», что в точности отражает православный подход. Определение 13 сентября 1995 г. всецело исходит из Никео–Константинопольского Символа в его изначальном виде. Там утверждается, что «Святой Дух имеет происхождение от одного Отца, собственно, непосредственно, по сущности». Авторы документа не стесняются воспользоваться формулировкой патриарха Фотия, в соответствии с которой «Дух исходит от одного Отца», поскольку, однако отмечают они, Он остается Отцом единственного Сына. В общем, речь не идет об отрицании латинской традиции, но о том, чтобы показать два подхода к проблеме, отчасти различных, но законных и не противоречащих по сути друг другу.
Надеяться, несмотря ни на что (со стороны Православия)
Православная Церковь, со своей стороны, призвана возвыситься над своими страхами, недоверием и изоляцией. В шестидесятые годы XX в. появился пророк, который указал путь, ведущий в будущее. Это был патриарх Константинопольский Афинагор I. Он считал, что только вновь объединенный христианский мир может ответить на двойной вызов нашей эпохи. Это, с одной стороны, тенденция к объединению планеты, а с другой — впечатляющее нарастание различий. Ситуация отсылающая нас к тринитарному пониманию единства, не исключающего множественности.