В этом смысле современность будет продолжаться, пафос свободы невозможно ограничить и умалить. Вместе с тем, в сегодняшнем мире нельзя отрицать нарастание сомнений и тревоги. Наша задача состоит в том, чтобы быть чуткими к этим внутренним процессам и уметь со смирением предложить свой путь, засвидетельствовать своим примером возможность подлинной свободы, не влекущей к границам небытия. Каким образом? Предлагая последнее оправдание существованию, «направляя» научный и технический прогресс, углубляя солидарность до общения и единения.
1. Никогда еще смерть не была столь отрицаема и столь обнажена. Небытие разъедает все, все превращает в насмешку, вызывает пароксизм, отдаваясь которому, люди рискуют своею жизнью и жизнью других. На столе студента, покончившего жизнь самоубийством, была найдена записка со словами: «Я убиваю себя, потому что жизнь не имеет смысла». В ответ на это недостаточно утверждать ценность жизни как таковой, перед лицом небытия человек естественно хватается за жизнь, но она неизбежно оказывается имеющей привкус смерти («мертвая жизнь», как говорил св. Гриигорий Нисский). Лишь в свете воскресения Христова, в огненных веяниях Духа нам открывается пространство преодоления смерти. Есть люди, которые глубоко переживая то, что на аскетическом языке именуется «памятью смертной», в своем сердце обретают Того, Кто навсегда встал между человеком и небытием: воскресшего Христа, «смерти и ада победителя». В таком случае можно пытаться любить, пытаться жить: жизнь вечная начинается с этого момента.
2. «Направлять» научный и технический прогресс. Сегодня человек не знает, что делать с мощью, которой он обладает. Наука уже осознает свою ограниченность, не пытаясь детерминировать и исчерпать реальность, она, однако, оказывается перед лицом хаоса. Биология, в прометеевском порыве претендует на то, чтобы создавать жизнь, изготавливать человека на заказ. Отброшены оказались наиболее фундаментальные установки, регулирующие взаимоотношения между мужчиной и женщиной, между родителями и ребенком. Человек обрушивается на любые «табу» и превращается в «вожделеющий механизм», становясь невероятно одиноким. Эмбрионы подвергаются замораживанию и потом уничтожаются. Нарушаются биологические ритмы земли, что приводит к денатурализации самой природы. Безобразные мегаполисы с отравленной экологией становятся очагами насилия.
Мы должны противопоставить этому с одной стороны утверждение ценности человеческой личности, с другой — таинства творения, тайны земли. Подлинная антропология неизбежно констатирует невозможность какой–либо редукции личности, которая всегда выше любых своих атрибутов, любой обусловленности. Чем больше я познаю кого–то, тем больше он остается непознаваем. Лицо всегда превосходит концепты, не маски, а истинное лицо, которое раскрывается в глубинах взгляда, в свете, исходящем от улыбки, в присутствии, меня вопрошающем, подвигающем меня на ответ, как прекрасно выразился Эммануэль Левинас. Мы должны доносить истину о том, что человек является образом Бога. И, как Бог, он представляет собою любовь и тайну. Ничего не стоят наука и техника, которые отрицают, или не ведают этого бесконечно ценного измерения человеческой личности.
Человек является тайной, но тайной является и земля. Хотя Библия и христианство, в особенности монашество, вырвали человека из обезличивающих объятий Матери Земли, великой богини древности, нам необходимо отказаться видеть в земле более или менее приятные для нас декорации или резервуар необходимой для индустрии энергии, желательно неиссякаемый, что в любом случае не соответствует действительности. «Наша сестра земля мать», — говорил св. Франциск Ассизский. Наша сестра, наша невеста. Техногенная цивилизация должна возобновить брачный договор с землей. В обновленное христианство необходимо реинтегрировать великие интуиции древнего язычества земли, как теофании, в нашем случае, как евхаристии. Таким образом «горизонтальное» знание вещей, сугубо каузальное, может быть обогащено «вертикальным», учитывающим их небесные корни. И тогда научно–технический прогресс будет направлен не на разрушение земли, а на то, чтобы делать ее прекрасной и одухотворенной.
3. Солидарность, пожалуй, является сегодня одной из тех ценностей, которые в наибольшей степени привлекает западную молодежь. Молодые люди стремятся к солидарности, в особенности, в рамках неправительственных организаций. Их не привлекают ни простые индивидуальные акты милосердия, ни соответствующая идеология, быстро оказывающаяся под контролем государства или фанатиков. Они предпочитают нечто конкретное и действенное. Но на этом пути неизбежен риск разочарования и горечи.