Остается отметить, что в первые века первенство, т. е. приоритет Рима, не был никоим образом связан с личностью епископа этого города, но с тем почетом, которым пользовалась местная церковь в общецерковном общении. Церковь Рима «председательствует в любви», как говорит св. Игнатий Антиохийский в своем «Послании к Римской церкви».
В то время, когда кафедра временно пустовала, как, например, во время гонений Деция, с января 250 по весну 251 гг., коллегия пресвитеров и дьяконов выступала от лица Римской церкви. В частности, ими были направлены многочисленные письма в Карфаген, где в тот момент имел место серьезный кризис.
Лишь со времени папы Каллиста (около 220 г.), может быть Виктора (192—194 гг.) римские епископы стали связывать свое первенство со словами Иисуса в Мф. 16. 13—19 и, особенно, в Лк. 22.31—32 и Ин. 21.15—18. Первое эксплицитное свидетельство этого в христианской мысли мы находим у Тертуллиана, который всегда помещает идею римского первенства в контекст единства епископата или единства народа Божия:
1. «Мог ли не знать нечто Петр, он, который был назван камнем, на котором Церковь должна была быть воздвигнута?… Что либо могло быть сокрыто от Иоанна?»
2. «Помните ли вы, что Господь дал ключи Петру и, через него, Церкви; ключи, которые получает каждый, кто, будучи вопрошаем, исповедует веру».
Таким образом сформировалось представление о том, что Петр получил от Христа особую харизму, которая делает его первым из апостолов, и о том, что епископ Рима является его преемником, наследником его харизмы. Епископ Рима — преемник Петра, но его вера также должна быть согласована с верой Павла. Его служение состоит в том, чтобы напоминать, защищать и, таким образом, распространять веру, которую исповедали Петр и Павел. «Первенство, — говорит св. Амвросий, — в исповедании, а не в славе, в вере, а не во власти». Следовательно, роль Рима, харизма Петра, которой он обладает, заключается в том, чтобы заботиться об общении местных церквей, препятствовать их изоляции, помогать в решении сложных вопросов по их просьбе (как, например, в Коринфе в 98 или около 170 г.), быть ориентиром, в качестве одной из самых уважаемых апостольских традиций. В течении первых веков Рим не притязал на юрисдикцию над другими церквами, но располагал особым авторитетом (авторитетом — не властью) и правом фундаментальной рецепции, а также осуществлял широкую благотворительность. Это служение носило в некотором смысле пророческий характер, и его «Павлово» измерение сохранялось в полной мере.
Начиная с IV в., римское самосознание пытается выразить себя в точных канонических формулировках, имевших в различных случаях разные оттенки. В значительной части Италии, которая считалась «пригородом», епископ Рима располагал полномочиями митрополита. Для европейского Запада, своего будущего патриархата, он пользовался помимо прочего правом апелляции. Для Африки и Востока, церкви которых организовывались автономно вокруг собственных центров первенства и на началах соборности, Рим был, как первая кафедра в системе, которая вскоре будет именоваться Пентархией (Рим, Константинополь, Александрия, Антиохия, Иерусалим), последней инстанцией в случае конфликтов. При этом, до VIII века выборы епископов Рима должны были утверждаться Императором.
Лев Великий, папа с 440 по 461 г. завершает формирование учения о римском первенстве: епископ Рима совершает служение Петра, князя апостолов. Он стоит у кормила власти во Вселенской Церкви, он «первый из епископов, верховный правитель — princeps — всей Церкви». Так наследование Петру оказывается выраженным в категориях римского права. Наследник как бы замещает умершего, становится ему юридически идентичным. Рим в своих собственных глазах становится не просто центром духовного авторитета, ориентиром, «пробным камнем» Предания Церкви, но начинает претендовать на власть над всеми местными церквями. Восток остается близок традиционным взглядам на церковное устройство, и мы увидим, как равновесие все же могло быть установлено. Что касается самого св. Льва, то он совершал вмешательство в дела других лишь для свидетельства истины, а также для того, чтобы защитить права местных церквей. Он отдавал себе отчет и в том, что все епископы являются «преемниками» Петра: «forma Petri, — пишет он, — присутствует в каждой церковной провинции», — и о том, что этим «преемством» обладает весь народ Божий: «Во всей Церкви ежедневно звучат слова Петра: «Ты Христос, Сын Бога живого». Всякий язык, таким образом исповедающий Господа, одухотворяется этими словами». Папа Лев любил подчеркивать, что его роль состоит в том, чтобы быть «бодрствовать» и «быть на страже».