Следующая история такова. Когда в 544 году остроготы захватили Ти-бур (Тиволи), они предали смерти всех жителей (включая епископа города) и сделали это с такой отвратительной жестокостью, что Прокопий отказывается описывать эту жуткую сцену; он считает, что нельзя оставлять для потомков описание подобной бесчеловечности72. Нам неизвестно, что об этих двух событиях думал Юстиниан. Наверняка он что-то думал о Милане, так как брат Папы, занимавшего престол в этот год, был в Милане и, чудом выбравшись оттуда, добрался до Константинополя и лично рассказал императору о том, что произошло. Велизарий также послал императору специальное сообщение об этом событии73. Однако мы не знаем, что сам император об этом думал.
Таким образом, даже в изучении военного аспекта завоевания Италии византийцами достаточно проблем и загадок. Например, почему только в самый последний момент Велизарий решил выяснить самые элементарные факты о том, как воюет его противник? Почему до начала кампании ни он, ни его штаб почти ничего не предприняли для того, чтобы выяснить все возможные детали о неприятеле? И как могло случиться, что за все время своего царствования Виттиг так и не заметил проблемы конных лучников? Те же самые купцы и другие путешественники, которые могли рассказать Велизарию о вандалах и остроготах, вполне могли рассказать вандалам и осгроготам о византийцах. Наверняка дальновидный остроготский вождь постарался бы побольше узнать о военных методах византийцев, даже если бы у него не было или почти не было оснований ожидать нападения со стороны Византии. И это вдвойне верно, если Теодерих считал, что нападения на его королевство можно ожидать только с востока: считается, что об этом свидетельствует географическое расположение поселений, основанных его преемниками в Италии74. В годы между падением империи Аттилы и походом Теодериха в Италию в 489 году у остроготов была неоднократная возможность наблюдать византийскую армию в действии. Может быть, из этого следует, что роль конных лучников выросла в более поздний период, с 489 по 536 год? Но даже если это так, все же готские военачальники должны были бы заметить эти перемены.
Остроготы, впрочем, точно так же не ожидали появления франкских пеших воинов с топорами, которые те умели метать с убийственной точностью. Во всяком случае, военачальники VI века с обеих сторон проявляли такую близорукость, какая была бы немыслима у Юлия Цезаря и у многих других.
Я предположил, что Тотила противопоставил конным лучникам эффект неожиданного нападения. Это только частичное объяснение. Из того, что сообщает Прокопий, не совсем понятно, что он еще мог сделать. Но почему тогда он постоянно пытался вызвать византийцев на решающее сражение? А как понять его довольно пассивный метод захвата укрепленных городов — взятие их измором? Конечно, не надо забывать, что в древности взятие любого хорошо укрепленного города было делом трудным, трудным даже для римлян на пике их могущества. Кроме того, зачем Тотила в 551 году бросился далеко на запад на завоевание Корсики и Сардинии? Какое отношение имела Корсика и Сардиния к его великому противнику — Византии? И наконец, власть на море. Во время морского сражения у Сеногаллии случилось нечто, чего мы не знаем. Прокопий, видимо, осознавал значение этой битвы, но я не уверен, что он понимал, в чем именно состоит это значение. И конечно, он далеко не все знал о битве в Буста Галлорум.
Предстоит еще много работы по изучению завоевания Италии византийцами. И вряд ли кто-то из исследователей будет сожалеть о поражении тех, чьи руки были обагрены кровью жителей Тиволи и Милана.
VI. Завоевание Италии византийцами: общественное мнение
В 493 году остроготы под командованием короля Теодериха взяли в свои руки правление Италией с согласия константинопольского императора Восточной Римской империи. В этих условиях уровень их жизни, очевидно, значительно вырос по сравнению с первой половиной столетия, когда они были затеряны в глубине империи Аттилы, и гунны набрасывались на их запасы продовольствия, «как волки», по словам древних авторов1. В Италии готы расселились в обширных имениях долины По и в других местах,2 и в дополнение к доходу, который каждый готский солдат, прямо или косвенно, получал от этих имений, ему также выплачивалась ежегодная субсидия от короля в размере около пяти боИсИ. Когда готский солдат находился на военной службе, участвуя в боевых действиях или же служа в гарнизоне, он также получал «довольствие» (аппопае) натурой или деньгами3. Таким образом, учитывая его доход от землевладения, субсидию, военное довольствие и, возможно, зарплату, если он занимал какой-либо официальный административный пост, не говоря уже о трофеях, захваченных во время походов, его положение действительно сильно отличалось от положения его отца или деда, голодавших под властью гуннов.