Не будь принята эта мудрая мера предосторожности, приверженцам Каталины, возможно, удалось бы превратить имевшиеся в их распоряжении отряды гладиаторов в инструмент политического террора, столь же (если не более) отвратительный, как и тот, к которому прибегали позднее Клодий и Милон[37] с их вооруженными приспешниками. Яркий свет на эти обстоятельства проливает одно из писем Цицерона (56 г. до н. э.): «Так противодействуют изданию самых пагубных законов, особенно законов Катона, которого отменно провел наш Милон. Ибо тот покровитель гладиаторов и бестиариев купил у Коскония и Помпония бестиариев, и они всегда сопровождали его в толпе с оружием в руках. Прокормить их он не мог и потому с трудом удерживал их. Милон это проведал; он поручил кому-то не из близких ему людей купить этих рабов у Катона, не вызывая подозрений. Как только их увели, Рацилий, единственный в то время настоящий народный трибун, разгласил это и сказал, что эти люди куплены были для него (ибо таков был уговор), и вывесил объявление о продаже рабов Катона».
В том же 56 г. некий М. Скавр обвинил своих соперников в борьбе за консулат в том, что они имели около 300 вооруженных бойцов. Вскоре этот дурной обычай распространился столь широко, что невозможным стало проведение избирательных комиций.[38] Личная гвардия Марка Антония (82–30 гг. до н. э.), первым открыто выступившего с вооруженными людьми, составляла 6000 человек.
Огромное число гладиаторов, обучавшихся Цезарем в его школе в Капуе, перед началом гражданской войны (49 г. до н. э.), естественно, рождало опасения в рядах приверженцев Помпея, подозревавших его в том, что он захочет включить их в состав своей армии. И действительно, консул Лентул обещаниями свободы призвал их к оружию и посадил на коней, однако всеми за то порицался. Напротив, «Помпей вполне удачно распределил их», — как сообщает об этом Цицерон, — «по двое между отдельными отцами семейств. В школе было 5 тысяч щитов. Как говорили, они намеревались сделать вылазку. Это было очень предусмотрительно с государственной точки зрения». Передав гладиаторов Цезаря гражданам в качестве телохранителей, Помпей исключил возможность их военного применения.
Для Цезаря гладиаторы были любимейшим увлечением, которому он уделял внимание даже в моменты величайшего политического напряжения — пусть даже для отвода глаз, как в следующем случае. Непосредственно перед переправой через Рубикон в ночь с 10 на И января 49 г. до н. э., ставшей началом гражданской войны, он, по словам Светония, в Равенне «присутствовал для виду на народных зрелищах и обсуждал план гладиаторской школы, которую собирался строить, и устроил, как обычно, многолюдный ужин».
В 46 г. до н. э. всесильный диктатор Цезарь праздновал четырехкратный триумф после своих ошеломляющих успехов. Это был торжественный въезд в Рим провозглашенного императором полководца по завершении победоносной войны. Проводился же триумф при наличии определенного рода предпосылок, о которых судил сенат. В «Словаре античности» по этому поводу сказано следующее:
«Впереди шествовали сенат и магистраты; за ними длинной чередой следовала военная добыча… и наконец — золотые венки и почетные дары полководцу. Перед колесницей триумфатора вели празднично украшенных жертвенных животных и самых видных пленников, часто царей и вождей; затем следовала запряженная четверкой белых коней роскошная колесница, а на ней — сам триумфатор в шитой золотом пурпурной одежде, со скипетром из слоновой кости, увенчанным орлом, в руке и с лавровым венком на голове — будто воплощение победоносного Юпитера, которому, собственно, посвящался триумф. Сыновья триумфатора участвовали в чествовании своего отца. Заключали шествие увенчанные лаврами воины, певшие славу своему полководцу вперемежку с сатирическими куплетами по поводу его же персоны. На Капитолии лавровый венок триумфатора возлагался в храме Юпитера и приносилась благодарственная жертва; завершали празднество торжественное угощение и одаривание армии и народа».
Умение Цезаря завоевывать благосклонность народа на свою сторону само собой подразумевает, что он не мог упустить уникальную возможность устроить в связи со своим четырехкратным триумфом спектакль невиданной дотоле пышности, сопровождавшийся массовой резней в его честь. При этом он не удовлетворился чудовищной травлей диких зверей, но приготовил истинную гладиаторскую битву, в которой с каждой стороны принимало участие по 500 пеших солдат, 30 всадников и 20 слонов.
Цезарь же первым устроил гладиаторские игры в память женщины. Не успели завершиться пышные празднества по поводу его четырех триумфов (галльского, египетского, понтийского и африканского), как Цезарь (об этом мы читаем у Плутарха) «принялся раздавать солдатам богатые подарки, а народу устраивал угощения и игры. На 22 000 столов было устроено угощение для всех граждан. Игры — гладиаторские бои и морские сражения — он дал в честь своей давно умершей дочери Юлии».[39]