Таргус вернулся к документам и продолжил считать.
— Семнадцать тысяч шестьсот десять рублей и тридцать копеек, — морщась от вони, досчитал Таргус. — У меня прямо перед глазами сейчас утверждённая смета, сукин ты сын, ублюдок! Как сейчас её вижу перед глазами, мать твою! И я отчётливо понимаю, что не совпадает что-то очень сильно! Вы что, думаете, можно воровать у меня без последствий?! Центурион Кнуд, ты когда-нибудь слышал, чтобы у меня можно было что-то украсть безнаказанно?
— Никак нет, Ваше Императорское Величество! — ответил центурион, присутствующий при допросе.
— Итак, Николай Иванович Рославлев, бывший начальник тренировочного лагеря… — вздохнул Таргус. — Вот тебе лист бумаги, пиши всех рукопожатных.
— К-к-кого? — не понял Рославлев.
— Кто денежки прибрал, говорю, пиши, — уточнил задачу Таргус. — И живее. От этого сильно зависит то, как именно ты отсюда уйдёшь.
Тут-то до чиновника дошло. Он схватился за перо и начал царапать на бумаге фамилии, имена и суммы. Набежал серьёзный список.
— Этого — к стенке и расстрелять, — встал из-за стола Таргус. — По списку пробежаться, допросить с пристрастием.
Чистка коснулась всего лагеря. Таргус считал, что на своей территории и вина всех казнённых доказана. Трибунал он устраивать не стал, потому что все и так понимают, что да, воровали. И наворовали себе на смертные приговоры.
Стены тренировочного лагеря «украсили» пробитые во многих местах тела бывшей администрации, которая провалила план набора рекрутов, спущенный ещё девять месяцев назад, а также «проела» выделенные средства.
Отчего-то эти люди продолжали сидеть на месте и ничего не делали. Таргус, зная себя, на их месте попытался бы сбежать куда-нибудь на юг Африки или в Австралию.
Казнить-то казнили виновных, но денег уже не вернуть.
Таргус написал письмо и отправил его в Петербург с фельдъегерем.
«Надо браться за эту страну всеми силами, иначе эта чиновничья свора всё разворует», — подумал Таргус.
Тут аристократы тесно переплелись в эротическом танце с бюрократами и устроили какую-то форменную содомию с управлением страной.
Воруют все, у кого хватает полномочий, воруют всё, до чего можно дотянуться. Его тренировочный лагерь обворовала свора бюрократов от армии, которая писала подложные отчёты о массовом наборе рекрутов, а затем настолько же подложные отчёты о массовом бегстве рекрутов. Шито белыми нитками, видимо, для предыдущих правителей этого хватало.
«Ничего, одних уже вылечили», — подумал Таргус, взглянув на висящие на стенах окровавленные трупы. — «Остальных тоже вылечим. Всех, сука, вылечим».
//Российская империя, г. Царицын, тренировочный лагерь «Vanitas», 14 июня 1747 года//
За лесом происходило что-то непонятное. Кто-то орал и скакал, поднимая пыль на дороге.
— Беда, государь!!! — примчался к стенам лагеря фельдъегерь из местных. — Беда!
— Что случилось? — спросил его со стены Таргус.
— Измена! — проорал фельдъегерь.
Грохнула серия выстрелов, и он замертво свалился с коня.
— Тревога!!! — прокричал Таргус и подал руку вправо.
В руку его была вложена винтовка с цепным боепитанием на двадцать патронов.
— Занять оборону, противника просто дохуя! — вновь подал голос Таргус. — Ворота задраить!!!
Сам он вскинул винтовку и открыл прицельный огонь по скачущему во весь опор противнику, выехавшему из-за леса.
«Казаки. Продажные шкуры», — зло подумал Таргус, сшибая всадника за всадником.
Фельдъегеря они снесли случайным, удачным попаданием, а так о каком-то прицельном огне на скаку речи не идёт.
Казак в чёрной папахе вылетел из седла.
«Седьмой», — с удовлетворением подумал Таргус, сдвинул камору, закрыл затвор, прицелился и нажал на спусковой крючок. — «Восьмой».
Со стен стреляли легионеры охранной манипулы. Казаки стремительно сокращались численно, даже не совсем понятно, на что они рассчитывали. Пройти парадом под стенами лагеря?
Лагерь «Vanitas» был построен из бетона и красного кирпича, поэтому чем-то напоминал Московский Кремль.
— Пушки заряжайте! — распорядился Таргус. — Картечь вон в тех ящиках!
Он знал это, потому что сам проектировал лагерь.
Орудия дульнозарядные, прицельные приспособления примитивные, но всё равно стрелять прямой наводкой, поэтому без разницы.
Поразительно было то, что Елизавета своим указом отправила всех инструкторов и две манипулы боевого охранения в Шлезвиг четыре месяца назад. Будь здесь инструкторы и боевое охранение…
Таргус ведь, когда планировал прибытие в лагерь, всерьёз рассчитывал, что тут будут инструктора, боевое охранение, а также двадцать тысяч рекрутов, проходящих подготовку!
— Командир, там ещё несколько сотен скачут! — указал в западном направлении центурион Кнуд.
— Бери свою центурию и закрой то направление, — приказал Таргус. — Разберёшься — возвращайся сюда.
Это явно какой-то заговор.
«Аф Лингрен, как пить дать!» — подумал Таргус раздражённо, после чего пристрелил ещё одного казака.
Казаки кончились быстро. Таргус достал подзорную трубу и осмотрел горизонт.
Вдалеке поднималось едва заметное облачко пыли. Это, скорее всего, были подкрепления заговорщиков.
— Отправь легионера, чтобы тихо со стен осмотрел окрестности, — приказал Таргус ближайшему декану.
— Есть, командир, — ответил декан.
Тут по лагерю начала работать артиллерия.
— Сука! — выкрикнул Таргус и побежал к лестнице. — Все в укрытия!
Часовая башня из красного кирпича была лучшим местом, чтобы перенести обстрел.
Стреляли издалека, очень приблизительно, бомбами. Логичнее на такую дистанцию бить шрапнелью, но либо у них её нет, либо не умеют.
Бомбы взрывались в казармах, несколько штук врезалось в часовую башню, но в основном не долетали до стен.
Бомбили их минут двадцать. Таргус насчитал восемь орудий, значит, не батарея легиона. Скорее всего, какое-нибудь передельное говно, адаптированное под бомбические снаряды.
В лояльности своих легионов Таргус не сомневался, а вот русские войска…
Он «не взращивал и не вскармливал» их лично, фигурально выражаясь. То есть они ему не присягали, не тренировались годами, не участвовали с ним в жестоких битвах против сильных врагов. Лояльности просто неоткуда было взяться. Так что вероятность того, что кто-то из «кавказского» легиона может быть предателем, не равна нулю.
Пока продолжался обстрел, Таргус перезарядил пустые каморы в цепи. Удобная штука. Лучше, чем каждый раз вставлять бумажный патрон в ствол.
Впрочем, винтовки с крановым затвором в отдалённой перспективе делают эти цепные механизмы по всем показателям. Надёжность у цепного боепитания ощутимо ниже, во время боя перезарядка пустых цепей почти невозможна, особенно с риском занести в каморы пыль и грязь. То есть у солдата может быть с собой три-четыре цепи, а это всего тридцать-сорок патронов, тогда как бумажных патронов можно напихать в рюкзак хоть три сотни. Вес боеприпасов, требования к чистоте, надёжность — вот факторы, которые сделают цепное боепитание временным решением.
«Хотя показатели точности хороши…» — подумал Таргус.
В каком-то смысле он был доволен тем, что этот заговор случился. За Шлезвиг и «Священную Римскую» империю он не переживал, там всё схвачено, а вот Россию он сможет отвоевать. Если не сдохнет сегодня.
Обстрел прекратился, легионеры повалили из башни, а вслед Таргус за ними.
На территорию лагеря с юга уже проникли какие-то неизвестные, но завязли в бою с центурией Кнуда.
Пуленепробиваемая броня, специальная гренадерская версия, даёт преимущества против обоссанных мушкетов, коими были вооружены эти иррегуляры, посмевшие ворваться в тренировочный лагерь.
Естественно, что бомжей перестреляли.
— Надо идти на юг, прорываться к своим, — решил Таргус. — Есть вероятность, что там заговорщики, но это лучше, чем пытаться прорваться на север.
— Воля ваша, командир, — ответил центурион Лутц.
— Эй, Кнуд! Заканчивай там и иди к нам! — приказал Таргус.