Взять хотя бы их монументальную статую своему якобы покойному императору. Прямо по центру Александриненсбурга они возвели из стали двадцатиметровый монумент своему лидеру. Там Отродье Бездны, воспроизведённое в металле с фотографической точностью, взирает на юг, держа в руках винтовку Штокмара. Символично, а главное — грандиозно и показательно. Мол, смотрите: мы вбухнули в строительство этого монумента пятьдесят тонн качественной стали!
Такую страну в открытых сражениях не победить. Их легионы закованы в пуленепробиваемую сталь, их корабли обшиты толстым слоем омеднённого железа, а промышленный потенциал превосходит всё, что есть в Европе. Но такие гиганты убиваются не на поле боя. Это сподручнее делать в кабинетах.
И аф Лингрен сделал всё, чтобы Шлезвиг не пережил следующую войну. Он не знал, сколько именно она продлится, но знал, когда начнётся: в мае 1750 года. Вся Европа, надлежаще подготовленная к войне, обрушится на слишком усилившуюся Священную Римскую империю. Официальной целью будет свержение Марии Терезии, незаконно пришедшей к власти. Неофициальной же целью будет захват Шлезвига и Промзоны. Если удача улыбнётся Георгу II — её захватит он, читай аф Лингрен. Не улыбнётся — значит, будет ещё одна война, но уже со «счастливчиком».
А если захват будет невозможен, то Промзона будет уничтожена.
«Не доставайся никому, если так велит судьба», — подумал аф Лингрен.
— Ваш заказ готов, сударь, — донеслось из окошка.
— Спасибо, — ответил Эрик с улыбкой.
Запах крестовых булочек будоражил его нос, поэтому он бодро зашагал к ближайшей лавочке. В детстве он никогда не уходил слишком далеко от булочной. Во-первых, это был безопасный район, где констебли особо бдительно следили за правопорядком, а во-вторых, малолетний Тобль с трудом мог сдерживать себя от желания съесть их на ходу.
Усевшись на дощатую лавку, Эрик достал первую булочку и начал её есть. Казалось, что она за секунду пролетела сквозь его желудок. Он вспомнил про охрану.
— Угощайтесь, — раскрыл он коробку.
— Спасибо, господин, — поклонились охранники.
Жизнь определённо налаживалась, поэтому Эрик решил проявить благодушие.
//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 2 апреля 1748 года//
Осип завязал фартук, надел на голову форменный колпак и оглядел полупустую витрину. Булочная работает круглосуточно, так как есть у некоторых петербуржцев склонность пьянствовать до раннего утра и шататься по городу в любое время дня и ночи.
— Привет тебе, Осип! — приветствовал его кассир предыдущей смены.
— И тебе привет, Петро, — улыбнулся ему Осип. — Как смена прошла?
— Без происшествий, — махнул рукой Петро. — Хотя знаешь… Опять тот вельможа важный приходил.
Сердце Осипа пропустило удар. Неужели ему снова не повезло?
— Да ну? — сдерживая досаду, спросил он.
Петро снял колпак, отряхнул его от невидимой пыли, поставил в свой шкафчик, а затем снял фартук. Одет он был в выдаваемую булочной белую форму, напоминающую чем-то форму австрийских войск, только без синих лацканов.
— Ага, — Петро надел на голову треух. — Опять те же крестовые булки со смородиновым джемом.
Осип деланно потерял интерес к этому вельможе и продолжил готовить рабочее место. Но это точно аф Лингрен. Значит, чем-то понравились ему эти крестовые булочки. Значит, обязательно придёт ещё… И рано или поздно этот визит совпадёт со сменой Осипа.
//Российская империя, г. Москва, 30 июня 1748 года//
*Тень*
Столица Царства Русского. Белокаменная и голодная. Величественная и осаждённая.
Человек прибыл к бывшей русской столице во главе небольшой армии, всего десять тысяч солдат, причём самых подготовленных из тех, кого он набрал в тренировочный лагерь «Vanitas».
Своеобразным сигналом для начала активных действий можно было считать получением сведении о боестолкновениях войск Временного правительства и Иоанна III.
Последнему в этом сильно помогали англичане, приславшие что-то около восьми тысяч элитных солдат.
С флотом у них беда: не может пройти через Датские проливы, где орудуют бронированные корабли Шлезвига.
Человек сумел наладить связь с Зозим и Ломоносовым. Эти двое были безумно рады тому, что Пётр III уцелел, и истово взывали ему в каждом письме, чтобы он вернулся в Шлезвиг.
Возвращение человека на «родину» Бездна посчитала несвоевременным. Поэтому вместе с выдачей награды за выполнение задания, прислала новое.