//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 5 августа 1748 года//
*Тень*
Депрессивное состояние — вот в чём человек провёл весь путь до столицы Российской империи. Тоска никак не проходила. И победа никоим образом не радовала. Даже то, что задание выполнено и у него теперь есть подробная инструкция технически реализуемого даже сейчас двигателя Стэнли мощностью в шесть лошадиных сил. Схема была сложной, трудоёмкой в изготовлении и капризной к материалам, но зато подробной. Только вот смысл в ней?
Столица сдалась без боя. Иоанна III закрыли в каземате Петропавловской крепости сразу же, как в пригородах увидели разведчиков второй когорты.
К человеку, въехавшему в город на арабском скакуне, вышли представители Государственной Думы, учреждённой аф Лингреном взамен Правительствующего Сената. Они молили сжалиться над городом и над ними, ведь они ни в чём не виноваты. Говорили, что их практически насильно заставили заседать в Думе. Лгали, как могли.
Человек приказал закрыть их в казематах Петропавловской крепости, а Иоанна III оттуда изъять и поселить в Зимнем дворце под охраной.
Сев на трон, человек достал зеркало и посмотрел на безэмоциональное лицо альтер эго.
— Я думал, что ты не способен переживать депрессию, — произнёс альтер эго.
«Что ты сделал?» — мысленно спросил человек.
— Достал бриллиант, — ответил альтер эго. — Но пришлось заплатить.
«Чем ты заплатил?» — задал мысленный вопрос человек.
— Не знаю, — ответил грустный альтер эго. — Но дорого.
«Это как-то связано с Аурелией?» — мысленно спросил человек.
— Как ты узнал? — слегка удивился альтер эго.
«В день битвы меня накрыли тяжёлые мысли о ней», — подумал человек. — «Это было невыносимо, как тогда…»
Альтер эго его понял. В смутно различимые первые дни после её смерти было тяжело. Невероятно тяжело. Так тяжело больше не было никогда. Даже в траншеях у Каспия, в сырости, на дерьмовом пайке из сушёного мяса и чёрствого хлеба.
— Ещё одно уже ненужное доказательство того, что мы неразрывно связаны, — произнёс альтер эго. — Я испытал то же самое, но в десять раз хуже. Я пережил это вновь.
«Ты взял бриллиант», — подумал человек. — «И что теперь?»
— Теперь мне предстоит большая работа, — ответил альтер эго. — Время от времени заглядывай в зеркало. Будем обсуждать, что оставить в сознании, а что убрать. Менять отношение к вещам или сохранять его неизменным. Перекраивать аспекты личности настоящего Таргуса Виридиана.
«Хорошая новость, но меня она не радует», — подумал человек. — «Это ведь конец, понимаешь?»
— Да, нас больше не будет, — согласился альтер эго. — Точнее будем, но не совсем мы. Но это лучше, чем биться друг против друга за полуразрушенный разум, с риском быть загнанным в подсознание, да?
«Лучше», — согласился человек. — «Что мне делать дальше?»
— Будь императором Петром III, — сказал альтер эго. — И ничего не порть, пока процесс не будет завершён.
Альтер эго предлагал слияние. На самом деле, у человека не было выбора. Даже если он победит в ментальной битве, а он чувствовал, что победит, «подвал» подсознания освоен альтер эго. Победив сейчас, он может проиграть потом. И эта битва ни к чему не приведёт. Они будут искать всё новые и новые способы противостояния, сменяя друг друга и истрачивая ментальные ресурсы и без того измученного поганой судьбой разума. Если битва бессмысленна, зачем воевать?
К трону подошёл Бирон.
— Ваше Императорское Величество… — обратился он.
— Да? — спросил человек.
— Экипаж в порт готов, — сообщил Бирон. — Но не знаю, разумно ли…
«Это моё решение», — написал человек. — «Ты остаёшься здесь за старшего до прибытия Ломоносова».
Человек решил, что пришло время возвращаться в Шлезвиг. Там, наверное, все расслабились и уронили дисциплину производства.
Аф Лингрен, как выяснилось, уже мёртв. Его голова ждёт человека во дворце Эйрис. Бонус к завершению российской кампании.
Кампания была зубодробительной, полной настоящих геморроев головного мозга, но в целом успешной. Теперь у него развязаны руки в отношении купцов и знати. Можно невозбранно чистить их ряды и отнимать привилегии, потому что они подвели императора.
Но этим будет заниматься Ломоносов.
Ломоносов примечателен тем, что показал себя лучшим человеком, чем от него ждали. После безоговорочной победы Шлезвига над Датским королевством, он, вопреки опасениям сенаторов, сложил с себя диктаторские полномочия и предстал перед собранной ревизионной комицией из членов Сената. Все его деяния детально рассмотрели и в итоге признали законными. В качестве награды за образцовое выполнение диктаторских функций, Ломоносова представили к Ордену Анны I-й степени. Человек решил, что заслуженно, поэтому подписал указ, ожидавший только его.