– Но зачем так жестоко?! – поразился Карл Фридрих.
– А ты, значит, уже забыл, что они собирались сделать с твоим Шлезвигом?! – шарахнул по столу кулаком Таргус. – Натуральная оспа – это вообще за гранью черты! Даже я бы на такое не пошёл! Или ты думаешь, я не мог устроить у них эпидемию тифа или чёрной оспы? Да я поступил с ними по-людски, если сравнивать с тем, что я могу!
– Убить половину города – это по-людски?! – заорал Карл Фридрих.
– А уничтожить наше курфюршество чёрной оспой – это, по-твоему, вершина гуманизма?! – заорал в ответ Таргус. – Я мог хуже, гораздо хуже, но из врождённого человеколюбия не стал. Но и не ответить не мог. Впрочем, держи всё, что только что услышал, при себе. Никому ни слова, даже жене. Особенно жене. Рицин – это наше стратегическое оружие, которым мы можем достать любого. Любого! И если кто-то узнает секрет его производства…
– Я… Я понимаю… – обвалился на кресло Карл Фридрих.
– Вот и хорошо, что понимаешь, – удовлетворённо кивнул Таргус. – У меня и так четыре штатных дегустатора уже померло…
Травить его пытаются регулярно, недовольных хватает, причём тотально из местных жителей. Охрана справляется, следственный комитет работает, обычно заказчик не сильно надолго переживает исполнителя.
В отличие от большей части внешнего мира, в курфюршестве многие понимают, что Карл Фридрих на всё происходящее просто не способен, поэтому им ясно, что за всем стоит он, Таргус Силенций Виридиан, известный всем как Карл Петер Ульрих.
Политика отъёма земель, потеря мастерами и подмастерьями рабочих мест, так как их продукция, на фоне массовых изделий «Промзоны», никому в хрен не упёрлась, прекращение финансирования местных представительств лютеранской церкви, мотивированное реально серьёзными тратами на освобождение рабов из магометанского плена, в целом жёсткая политика в отношении криминала и грязных делишек местных купцов, которых всё больше и больше заменяет торговый комитет, всё это вызывало определённую реакцию и ненависть. К несчастью для покушавшихся, попытки обречены на провал из-за почти параноидального уровня безопасности и низкого уровня подготовки покушений. Кто-то может нащупать уязвимые места, как это осуществили шведские убийцы, но нужно быть природным уникумом, чтобы переиграть агента Арканиума на его домашнем поле.
К слову об освобождённых османских рабах: Таргус обеспечил их доставку на север Шлезвига и они уже заняли возведённые легионерами дома, получили наделы для обработки, начали разрабатывать имеющиеся месторождения полезных ископаемых и получили управленцев из землеуправительного комитета. Таргус сам о них уже почти позабыл, как и о большей части населения курфюршества, потому что отдал их в руки комитетов, которые занимаются управлением на местах. Налоги платятся исправно, жалоб нет, восстаний нет, все довольны и счастливы, поэтому не привлекают легко могущего стать весьма болезненным внимания Таргуса.
С недовольными неверноподанными разбираются своевременно, поэтому внутренние дела курфюршества вызывают у Таргуса меньше всего беспокойства.
Осталось только найти того шведа, Эрика Урбана аф Лингрена…
– Ваше Светлейшее Высокородие, эта рыба называется осётром, – сообщила вошедшая графиня Зозим Александриненсбургская. – Я распорядилась готовить его три раза в неделю.
Таргус удивлённо хмыкнул.
– Они очень хорошо его замаскировали, я даже не смог определить вкус… – произнёс он. – Он какой-то сладковатый…
– Это из-за секрета повара: он добавляет в рыбу побольше свинцового сахара… – с улыбкой ответила Зозим, привыкшая досконально выяснять все обстоятельства.
– ЧЕГО?! – воскликнул Таргус. – ЧЕГО, ТВОЮ МАТЬ?!
– Эм… Свинцовый сахар, мой господин… – испугалась Зозим немотивированной агрессивной реакции.
– А ну прекратила называть меня господином, графиня!!! – Таргус покраснел от ярости. – Быстро идём на кухню!!!
На цокольном этаже, где располагались кухонные помещения, кипела суета, которая была прервана появлением Таргуса в сопровождении Карла Фридриха и Зозим.
– КТО ГОТОВИЛ ЛОСОСЯ?! – проорал первый вопрос.
Повара и иные кухари стушевались и замерли. Спустя минуту из толпы вышел толстый мужик лет сорока, одетый в белый поварский костюм с длинным колпаком.
– Я, Ваше Светлейшее Высокородие, – басом ответил он.
Таргус закрыл глаза и глубоко вдохнул, успокаиваясь.