Из-за рациональных физических нагрузок и обильного питания он начал стремительно расти и его текущий рост составлял 142 сантиметра при массе тридцать семь килограмм. Организм его будто понимал, что всё испытанное до этого – только цветочки, поэтому «подстраховывался» качественным ростом мышечной массы.
Против взрослого человека Таргус сейчас мог противопоставить только внезапный удар штыком или выстрел из револьвера, но к годам шестнадцати-семнадцати его уже не сможет одолеть в ближнем бою даже подготовленный гренадёр. Потому что он человек войны и ему нужно всего лишь подогнать своё пока что слабое тело к необходимой кондиции.
Сегодня он в очередной раз тренировался с деревянной копией ятагана, специально утяжелённой. Отрабатывая стойки, он со свистом рассекал воздух ятаганом, возвращался в исходное положение и повторял снова. И снова. Фехтование – это в первую очередь тяжёлый и изнурительный труд. Но труд благодарный, потому что опытный фехтовальщик может сделать с менее опытным фехтовальщиком такое, что точно не покажут в программе новостей американского телевидения 1970-х годов. И ключевой момент в этом – опыт. Опыта у Таргуса достаточно. Он, пожалуй, лучший фехтовальщик в Европе, потому что прошёл такую школу подготовки, что может убить местного вооружённого мечом фехтовальщика с помощью каминной кочерги. Точнее мог, сейчас он может лишь жалкий процент от того, что было в его распоряжении. И дело не в недостаточности тренировок, а в том, что он в кондиции крепкого, но всё ещё сопляка.
– Ваше Светлейшее Высокородие, вас зовёт к себе Его Курфюршеская Светлость, – обратился слуга к Таргусу, которых интенсивно закалывал манекен ятаганом.
– Буду через десять минут, – бросил слуге Таргус и продолжил колоть манекен.
Спустя минут пять он поместил деревянный ятаган в стойку и направился внутрь дворца.
– Чего хотел? – Таргус, пропотевший насквозь, уселся в кресло напротив Карла Фридриха, с аппетитом жующего штрудели с клубничным вареньем.
Желудок Таргуса требовательно заурчал.
Он поправился за последние пару лет: набрал около пятнадцати килограмм, но зато перестал напоминать болезненного вырожденца, который колышется на ветру.
– Есть предложение от Его Императорского Величества отправить легионы на Балканы… – начал курфюрст.
– Неприемлемо, – отрезал Таргус.
– Да ты дослушай! – попросил его Карл Фридрих. – Просто дослушай!
– Хорошо, – кивнул Таргус.
– Если ты разобьёшь осман на Балканах, случится кое-что невероятное! – от экспрессии Карл Фридрих аж отложил штрудель со стекающим с него клубничным соком. – Кайзер Карл VI, пребывая в трезвом уме и добром здравии, предлагает заключить договор, согласно которому твои войска разобьют осман, а взамен этого ты будешь помолвлен с Марией Анной! С младшей дочерью кайзера! Кайзера!
– И добавлю себе в очередь ещё пару десятков желающих прикончить меня, – вздохнул Таргус. – И так слишком многие хотят меня замочить, а ты предлагаешь ещё более усугубить положение.
– Да десятком больше, десятком меньше – какая разница?! – Карл Фридрих поднял с блюдца недоеденный штрудель и агрессивно сжевал его. – Кхм. Тут главное то, что мы возвысимся до невероятных высот! Такого стремительного взлёта, меньше, чем за десятилетие, в истории нашей династии не было никогда! Но для этого надо разбить осман, а они всё ещё сильны, как оказалось.
– Ты не понимаешь, во что впутываешь нас, «отец», – Таргус не сдержался и выдернул из горки штруделей один самый аппетитный.
– Я всё прекрасно понимаю! – не согласился Карл Фридрих, недовольно наблюдающий за постепенно исчезающим штруделем. – У тебя есть шестьдесят тысяч легионеров! Ни одно курфюршество не может себе такого позволить! Чего тебе стоит сходить на Балканы и убить несколько десятков тысяч осман?!
– Это время, а время – деньги, – сказал на это Таргус. – К тому же, я прекрасно помню, что Мария Анна родилась в 1718 году, то есть ей сейчас восемнадцать, она старше меня на десять лет.
– Ты женишься на ней в четырнадцать лет, это предусмотрено кайзером в черновике договора, – ответил ему курфюрст. – Ей будет двадцать четыре, это всё ещё плодовитый возраст. Елизавете Александрине было тридцать лет, когда мы поженились, а у тебя уже есть брат! И ещё один, судя по кое-каким признакам, на подходе в следующем году!