Он подошел ко мне вплотную, схватил меня за щеки двумя пальцами и так сильно сжал, что я невольно раскрыла рот и наклонилась в его сторону. Он произнес:
— Благодари бога, что ты женщина!
Он все сильнее сжимал мое лицо, от боли я скорчила гримасу, чувствуя, какой у меня нелепый и уродливый вид. Мною овладела ярость, я вскочила на ноги, оттолкнула его и закричала:
— Пошел вон, сумасшедший!
Он снова заложил руки в карманы, пододвинулся ко мне и вперил в меня свой пристальный взгляд. Я снова закричала:
— Сумасшедший… пошел вон, убирайся, кретин, противны мне твои мускулы… твои голубые глазки… твоя бритая башка!
Он и впрямь сумасшедший, подумала я, видя, как он все так же молча, но с едва заметной улыбкой, кривившей его тонкие губы, надвигался на меня, по-прежнему держа руки в карманах и пристально глядя мне в глаза. Я отбежала к другому концу стола, схватила тяжелый портновский утюг и закричала:
— Уходи вон, кретин… не то вот эта штука полетит тебе в морду.
Он на минуту остановился в раздумье. В этот момент дверь за моей спиной отворилась и на пороге появился Астарита. Очевидно, он увидел, что дверь не заперта, и вошел. Я повернулась к нему и крикнула:
— Скажи этому типу, чтобы он ушел… не знаю, что ему от меня надо… скажи ему, чтобы он ушел!
Я почему-то обрадовалась, когда увидела элегантно одетого Астариту. На нем было двубортное серое совсем новое пальто и шелковая белая в красную полоску сорочка. Серебристо-серый галстук красиво выделялся на фоне синего костюма. Он посмотрел на меня — я все еще сжимала в руке утюг, — потом перевел взгляд на Сонцоньо и произнес спокойным голосом:
— Ведь синьорина сказала тебе, чтобы ты ушел, чего же ты ждешь?
— Мне и синьорине, — тихо, почти шепотом ответил Сонцоньо, — надо кое о чем поговорить… лучше уйдите вы.
Войдя, Астарита сразу же снял серую фетровую шляпу с полями, отороченную шелковой лентой. Он не спеша положил шляпу на стол и двинулся в сторону Сонцоньо. Меня поразило его поведение. Его черные обычно грустные глаза вдруг загорелись задорным огоньком, большой рот растянулся, и углы губ приподнялись в довольной и вызывающей улыбке, обнажив зубы. Отчеканивая каждое слово, он произнес:
— А-а, ты не хочешь уходить… а я тебе говорю, что ты уйдешь, вот увидишь… и сию же минуту!
Сонцоньо отрицательно замотал головою, но, к моему удивлению, сделал шаг назад. И тогда я особенно отчетливо вспомпила, кем был Сонцоньо. Я испугалась, но не за себя, а за Астариту, который в своем неведении бесстрашно бросал ему вызов. И я испытывала то же чувство тревоги, которое охватывало меня в детстве, когда я бывала в цирке и видела, как щуплый укротитель с хлыстом в руке смело шел навстречу огромному рычащему льву и дразнил его.
«Осторожно, — хотела было крикнуть я, — это убийца, злодей».
Но у меня не хватило сил произнести эти слова. Астарита повторял:
— Итак, уйдешь ты… да или нет?
Сонцоньо снова отрицательно покачал головой, но сделал еще один шаг назад. Астарита тоже шагнул вперед. Теперь они стояли друг против друга, оба были почти одного роста.
— Между прочим, кто ты такой? — спросил Астарита все с той же усмешкой. — Как тебя зовут? А ну-ка отвечай быстро!
Сонцоньо ничего не ответил.
— Не хочешь сказать, а? — произнес Астарита почти ласковым голосом, как будто молчание Сонцоньо доставляло ему даже какое-то удовольствие. — Не хочешь назвать себя и не хочешь уходить… не так ли?
Он обождал минуту, потом поднял руку и дважды ударил Сонцоньо сперва по одной щеке, затем по другой. Я поднесла кулак ко рту и впилась в него зубами: «Теперь Сонцоньо убьет его», — подумала я и зажмурила глаза. Но тут я услышала голос Астариты:
— А теперь убирайся… да поскорее, ну, живо!
Когда я открыла глаза, то увидела, как Астарита, ухватив Сонцоньо за шиворот, подталкивал его к двери. Щеки Сонцоньо еще горели от пощечин, но он, кажется, не сопротивлялся и позволял тащить себя, пребывая в какой-то растерянности. Астарита вытолкал его из мастерской, потом я услышала, как с силой захлопнулась входная дверь, и Астарита вновь появился на пороге.
— Кто он такой? — спросил Астарита, машинально снимая ворсинку с рукава и оглядывая себя, как будто опасался, что в этой схватке пострадало его элегантное пальто.
— Я не знаю фамилии… знаю только, что его зовут Карло, — солгала я.
— Карло, — повторил он, усмехаясь и покачивая головой.