Линн Торндайк
ИСТОРИЯ МАГИИ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ НАУКИ
и их связь с христианской мыслью в первые тринадцать веков нашей эры
Книга I. РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ
1. ВВЕДЕНИЕ
«Магия существовала у всех народов и во все времена»
Эта книга посвящена истории магии и экспериментальной науки и их связи с христианской мыслью в течение первых 13 веков нашей эры, причем особое внимание уделяется 12 и 13 векам. Полного обзора истории магии и экспериментальной науки за этот период еще никто не сделал, поэтому мне пришлось обработать большое число манускриптов. Магия в этой книге понимается в самом широком смысле этого слова и включает в себя все оккультные искусства и науки, суеверия и фольклор. Я попытаюсь оправдать использование этого термина с помощью всех источников, которые были мною изучены. Моя идея заключается в том, что развитие магии и экспериментальной науки было тесно взаимосвязано, что колдуны и маги, вероятно, первыми обратились к эксперименту, поэтому история магии и экспериментальной науки станет более понятной, если изучать их вместе. Я также хочу сделать более понятной, чем это было для большинства ученых, латинскую науку средневекового периода (мы вообще очень плохо знаем ведущих ученых этого периода) и, вероятно, ни один вопрос не нуждается в освещении сильнее, чем тот, который мы затронули в этой книге. Законы, направленные против магии, народные приметы магии, преследование и казни ведьм остались за пределами моего исследования.
Сначала я собирался ограничить свое исследование 12 и 13 веками, то есть временем наибольшей средневековой продуктивности, но скоро понял, что этот период нельзя понять, не рассматривая творения греческих, латинских и ранних христианских авторов, которым он многим обязан. Если ученый, изучающий историю Византийской империи, должен знать историю Древнего Рима, исследователь средневековой церкви и романских языков обязан знать латынь, то человек, изучающий труды Константина Африканского, Винсента Бове, Гвидо Бонатти и Фомы Аквинского должен хорошо знать произведения Плиния, Галена, Птолемея, Оригена и Августина, Аль-Кинди и Альбумасара, из которых они многое позаимствовали. На самом деле, провести между ними четкую границу невозможно. Труды древних авторов сохранились, в основном, в их средневековом изложении; в ряде случаев есть все основания полагать, что они подверглись изменениям или дополнениям, а, порой, на их основе создавались совершенно новые работы. Во всяком случае, они дошли до нас благодаря тому, что средневековые ученые изучали их и ценили и, в значительной степени, сделали их своими.
Я начинаю свой рассказ с 1-го века нашей эры, потому что именно в это время возникла христианская философия, а потом появилась «История природы» Плиния, которая кажется мне самым лучшим исходным пунктом для исследования древней науки и магии[1]. Я заканчиваю тринадцатым веком или, если точнее, началом 14-го, потому что к этому времени средневековое возрождение науки уже выдохлось. Я сосредоточил все мое внимание на магии и экспериментальной науке в западной латинской литературе и научных трудах, а греческие и арабские труды затрагиваю только в том случае, если из них было что-то позаимствовано. Литературу на разговорных языках Европы я не рассматриваю, поскольку это были труды, переведенные с латыни или написанные необразованными людьми или теми, кто наукой не занимался.
Вполне возможно, что я попытался охватить слишком многое и что-то упустил. По истории философии и искусства материалов и свидетельств сохранилось гораздо больше, чем по истории политики или экономики. И к тому же, они более надежные, поскольку поиски истины или красоты не требуют обмана или использования людских предрассудков, как это происходит при поисках богатств или власти. Более того, история философии более однородна и последовательна, более регулярна и устойчива, чем изгибы и колебания политической истории; по этой причине ее общие черты можно установить с большей достоверностью, даже если изучать ее на ограниченном числе примеров, если, конечно, они правильно отобраны и охватывают период времени достаточной продолжительности. Более того, мне кажется, что на современной стадии исследования и накопленного объема знаний, основательные выводы или даже новые гипотезы можно сделать на основе широкого сравнительного исследования, а не с помощью тщательного и утомительного изучения мелких подробностей одним человеком в течении многих лет. Опасность здесь заключается в слишком узком взгляде на вещи, чрезмерном преувеличении роли одного исторического деятеля или какой-либо теории, а также в невозможности изучить факты при полном историческом освещении. Ни одного средневекового автора, ученого или человека, занимавшегося магией, нельзя понять в отрыве от других, его труды следует рассматривать «в контексте его окружения и его предшественников».
1
Многие из моих друзей советовали мне начать с Аристотеля, который был более крупным ученым, чем Плиний, но это увело бы нас слишком далеко в глубь веков, а я не чувствую себя специалистом, который смог бы достойным образом изложить научные взгляды Аристотеля даже в этой книге. Я лишь упомяну о его влиянии на средневековую науку, и уделю особое внимание Псевдо-Аристотелю.