(3) Так Макрин, хотя и был уже в годах (ибо он не дожил трех или пяти месяцев до пятидесяти четырех лет), отличался опытностью в делах, проявлял доблесть и командовал многочисленными войсками, оказался повержен каким-то юнцом, имя которого никому прежде не было известно, (4) как это было предсказано Макрину оракулом. Ибо, вопросив прорицалище Зевса Бела, он услышал в ответ:
Старец, жестоко тебя ратоборцы младые стесняют!
Сила оставила, старость тебя удручила лихая.
Обратившись в бегство, он.....нежели побежден....мчался через те провинции, которыми некогда правил, был схвачен первыми встречными, словно какой-то разбойник,(5) и хотя он часто вершил суд над многими сенаторами, сам оказался под стражей среди отпетых негодяев; несмотря на то, что обладал всей полнотой власти карать и миловать любого из римлян, сам получил смертный приговор. Он был схвачен и обезглавлен центурионами, хотя сам был вправе казнить и этих, и любых других людей более высокого или более низкого звания. Вслед за ним лишился жизни и его сын.
41(1) Таким образом, никто, даже тот, чья сила не вызывает сомнений, не может быть уверен в своем могуществе, даже люди, весьма преуспевающие, находятся в столь же шатком положении, сколь и остальные. Макрина восхваляли бы более всех других людей, если бы он не поддался горячему желанию взять власть в свои руки, но выбрал бы для управления римской державой кого-либо из сенаторов и провозгласил бы его императором.(3) Только так он избежал бы обвинения в заговоре против Каракаллы, показав, что пошел на это ради собственного спасения, но не из-за жажды власти. Он же и позором себя покрыл, и погубил, так что и дурную славу снискал, и мучениям подвергся более чем заслуженно. (4) Ибо, захватив единоличную власть, даже не имея сенаторского звания, он лишился ее в кратчайший срок и печальнейшим образом. Правил же он год и без трех дней два месяца, если полагать, что он лишился власти в день сражения.
ЭПИТОМА КНИГИ LXXX
Об Авите, именуемом также Лже-Антонином, и об убийствах, которые он совершил (гл. 1-7).
О его противозаконных деяниях и о том, как он женился на весталке (гл. 9, 11).
О Гелиогабале и о том, как Авит пригласил в Рим Уранию, для того чтобы выдать ее замуж за Гелиогабала (гл. 11-12).
О его распутстве (гл. 13-16).
О том, как он усыновил своего двоюродного брата и нарек его Александром (гл. 17-18).
О том, как он был свергнут и убит (гл. 19-21).
Период времени охватывает оставшуюся часть консульства Макрина и Адвента и еще четыре года, в которые высшие должности занимали следующие лица:
Лже-Антонин (во второй раз) и Кв. Тиней Сацердот [219 г.];
Лже-Антонин (в третий раз) и М. Валерий Комазон [220 г.];
Г. Веттий Грат Сабиниан и М. Флавий Вителлий Селевк [221 г.];
Лже-Антонин (в четвертый раз) и М.Аврелий Север Александр [222г.].
LXXIX 1(1) Итак, Авит, он же Лже-Антонин, он же Ассириец, он же Сарданапал, и он же Тиберин (такое прозвище было дано посмертно, после того, как его тело сбросили в Тибр), на следующий день после победы вступил в Антиохию, предварительно пообещав сопровождавшим его солдатам по пятьсот денариев на каждого, дабы уберечь город от разграбления, которого так сильно жаждали воины. Эти деньги он частично взыскал с населения.(2) Он также отправил в Рим послание, в котором, как и следовало ожидать, возводил хулу на Макрина и прежде всего злословил о его низком происхождении и заговоре против Антонина. Например, помимо всего прочего, он писал: «Этот человек, которому даже не дозволялось войти в здание сената после объявления о том, что вход туда запрещен для всех, кроме сенаторов, осмелился захватить власть и стать самодержцем прежде, чем сенатором, предательски убив императора, которого был призван охранять».(3) В отношении своего правления он не скупился на обещания не только воинам, но и сенату и народу (он возвестил о том, что всегда и во всем будет стремиться поступать подобно Марку и Августу, юности которого он уподоблял свою), и, прозрачно намекая на клевету, которую распространял о нем Макрин, он написал такие слова: «Он пытался злословить о моем юном возрасте, но сам назначил императором своего пятилетнего сына».