11(1) Некий Антоний, управлявший тогда Германией, поднял мятеж против Домициана, но Луций Максим разгромил его и предал смерти. Впрочем, за эту победу он не заслуживает особой хвалы (ибо и многие другие одерживали неожиданные победы, а в его успехе ему содействовали воины),(2) но я даже не знаю, как можно было бы его достойно прославить за то, что он сжег все бумаги, найденные в шкатулках Антония, пренебрегши собственной безопасностью ради того, чтобы никто из-за них не был опорочен. Однако Домициан, воспользовавшись этим как предлогом, и без бумаг учинил ряд убийств, и невозможно сказать, скольких людей он уничтожил.
(3) Невозможно определить общее число тех, кто был казнен Домицианом. Он ведь и сам себя настолько осуждал за это, что даже запретил вписывать имена казненных в ведомости, чтобы о них не сохранилось никакой памяти. Более того, он даже сенату не направил никакого сообщения о тех, кто был умерщвлен, хотя и послал их головы, как и голову Антония, в Рим и приказал выставить их на форуме.
(4) Один молодой человек по имени Юлий Калвастер, служивший военным трибуном в надежде войти в состав сената, спасся совершенно необычным способом. Когда его уличили в том, что он часто встречался с Антонием наедине, и у него не оставалось никакой другой возможности отвертеться от обвинения в причастности к заговору, он заявил, что ходил к нему на любовные свидания: он ведь действительно имел привлекательную внешность. Таким вот образом он был освобожден от обвинения. Я ограничусь еще одной историей, относящейся к тому времени.(5) Престарелый сенатор Лузиан Прокул, живший по большей части в деревне, выехал из Рима в свите Домициана, чтобы не подумали, будто он покинул императора в минуту опасности, и не лишиться из-за этого жизни, но когда пришло известие о победе над Антонием, он сказал: «Ты победил, император, о чем я всегда молился. Поэтому отпусти меня назад в мою деревню!» Он расстался с ним и вернулся в свое поместье, а впоследствии он, хотя и прожил еще долгое время, больше к нему не приходил.
(6) В это же время некие лица занимались тем, что, смазав иглы ядом, укалывали ими кого хотели; и многие погибали, ничего не ведая о причине своей смерти, однако и многие из этих отравителей были изобличены и понесли наказание. И это происходило не только в Риме, но почти по всему обитаемому миру.
12(1) Рассказывают, что Ульпию Траяну и Ацилию Глабриону, которые тогда вступили в должность консулов, были явлены одни и те же знамения; но если Глабриону они сулили гибель, то Траяну — императорскую власть.
Многие мужчины и женщины из числа состоятельных были наказаны за прелюбодеяния, причем некоторые из женщины были соблазнены самим Домицианом. Многие были подвергнуты штрафам и казнены и по другим обвинениям.(2) Так, одна женщина была осуждена на смерть за то, что разделась перед статуей Домициана, а один человек — за обращение к астрологам. В числе многочисленных жертв, погибших в то время, был и Меттий Помпузиан,(3) которому Веспасиан, узнав из каких-то сплетен, будто тот однажды сделается верховным правителем, не только не причинил никакого вреда, но, напротив, оказал честь, сказав: «Он непременно вспомнит обо мне и, в свою очередь, обязательно окажет мне честь». Но Домициан сначала сослал его на Корсику,(4) а тогда казнил, обвинив его, с одной стороны, в том, что на стенах в его спальне была нарисована карта обитаемого мира, а с другой — в том, что делал выписки и перечитывал речи царей и вождей из сочинения Ливия.(5) Также и софист Матерн был умерщвлен за то, что в произнесенной в качестве упражнения речи сказал что-то против тиранов. Домициан сам посещал тех, кто собирался выступить с обвинениями или свидетельскими показаниями, и помогал им сочинить и вставить в речь всё, что требовалось сказать. Он также часто наедине беседовал с заключенными в темнице, держа их оковы в своих руках. Дело в том, что он не доверял другим сведений о содержании их показаний, а обвиняемых страшился даже закованных в кандалы.
5(2) В Мёзии лигии, вступившие в войну с частью свебов, отправили к Домициану послов с просьбой о военной помощи и получили отряд, сильный не своей численностью, но боевыми качествами: им ведь было предоставлено всего сто конных воинов. Свебы, разозленные этим его шагом, привлекли на свою сторону язигов и стали вместе с ними готовиться к переправе через Истр.