38.[311] И так он спасся, совершенно невероятным образом. Ганнибал же, обманувшись в успехе дела, из-за которого он был вызван в область луканов, обратился к Капуе, считая очень важным, чтобы такой большой и удачно расположенный город не оказался под властью римлян. Напав на круговое укрепление, но ничего не достигнув и не представляя, каким образом можно послать в город или хлеб, или войско, так как никто из тех, кто находился в городе, не мог к нему выйти из-за укрепления, охватывавшего город со всех сторон, он спешно двинулся со всем войском на Рим, узнав, что и римляне уже страдают от голода, а также надеясь, что этим он отвлечет римлян от Капуи или сам сделает нечто большее, чем освобождение Капуи. Стремительным походом пройдя земли многих враждебных народов, из которых одни не могли его удержать, а другие не делали даже попытки сопротивляться ему, он стал лагерем в тридцати двух стадиях[312] от Рима на реке Аниене.[313]
39. Город пришел в такое смятение, как никогда раньше; своего войска у них не было никакого (все, какое было, находилось тогда в Кампании), тогда как внезапно на них напали столь большое вражеское войско и полководец доблестный и счастливый, не терпевший поражений. Однако те из способных носить оружие, которые были в городе, стали охранять ворота, старики поднялись на стену, женщины и дети подносили камни и стрелы. Бывшие в полях бегом собирались в город. Крик, плач, моления и взаимные подбадривания смешались в общий гул. Были из них и такие, которые, выйдя из города, стали разрушать мост на Анио. Некогда римляне, укрепив один маленький городок в области айканов,[314] назвали его от своей метрополии Альбой;[315] со временем вследствие небрежности произношения или порчи языка или для отличия от албанов они стали называть их альбесеями ('Albhs]aw).[316] Из этих вот альбесеев тогда бегом примчались в Рим две тысячи человек, чтобы вместе пережить опасность, и, как только они прибыли, они вооружились и стали охранять ворота. Такое рвение из всех колоний проявил один только этот маленький городок, подобно тому, как и к афинянам в битве при Марафоне маленький город платейцев пришел на помощь, чтобы принять участие в защите от грозившей тогда опасности.[317]
40. Из римских полководцев Аппий остался у Капуи, так как казалось, что он и один сумеет взять Капую, а Фульвий Флакк,[318] двинувшись другими, чем Ганнибал, путями с невероятной быстротой, стал лагерем против Ганнибала, имея между собой и им реку Аниен. Ганнибал, найдя мост разрушенным, а Фульвия засевшим против него на другом берегу, решил обойти реку у ее истоков. Фульвий шел параллельно с ним по другому берегу, но Ганнибал и здесь его обманул, оставив всадников-номадов, которые по уходе войск перешли Аниен и стали опустошать поля римлян. Оказавшись у самого Рима и устрашив его, они, как им было приказано, вернулись к Ганнибалу. Сам же он, когда обошел истоки реки и до Рима осталось недалеко, как говорят, ночью с тремя телохранителями тайно осмотрел город, и, несмотря на то, что он заметил недостаток войска и охватившее всех смятение, он повернул обратно к Капуе:[319] или бог, как и в других случаях, и тогда отнял у него разум, или испугавшись доблести и счастья этого города, или, как он сам говорил советовавшим ему напасть на город, не желал кончать войны из страха перед карфагенянами, ибо тогда ему пришлось бы сложить командование. Ведь войско Фульвия ни в какой степени не могло равняться с войском Ганнибала. Фульвий следовал за уходившим Ганнибалом, мешая ему запасать фураж и остерегаясь подвергнуться нападению из засады.
VII.41. Выждав безлунную ночь и заметив, что Фульвий вечером не успел построить стены, но, выкопав ров, оставив промежутки вместо ворот и сделав вместо стены насыпь, успокоился, Ганнибал тайно послал на естественно укрепленный холм, поднимавшийся над римским лагерем, всадников, которым сказал, чтобы они временно держались спокойно, пока римляне не начнут занимать холм, как свободный от людей, и, посадив на слонов индийцев, приказал им прорваться в лагерь Фульвия через промежутки, оставленные для ворот, а, как только смогут, и через насыпи. И, приказав некоторым трубачам и горнистам следовать за ними на небольшом расстоянии, он прибавил к этому, что, когда они окажутся внутри лагеря, одни должны, разбежавшись, произвести возможно больше смятения, чтобы показалось, что их очень много, другие же кричать по-латыни, что Фульвий, полководец римлян, приказывает, оставив лагерь, взойти на близлежащий холм.[320] Такова была военная хитрость Ганнибала, и в начале этого предприятия все шло так, как он задумал; и слоны вошли, затоптав сторожей, и трубачи делали свое дело, и смятение, неожиданно охватившее римлян, поднимавшихся со сна в темноте ночи, было ужасающим, слыша же от говоривших по-латыни, что приказано бежать на холм, они готовы были это выполнить.